– Хорошо, крути эту версию. Проверить в любом случае нужно, а там, может, и нароешь что интересное.

– Спасибо, Егор Петрович, – обрадовался Вербин.

– Увидимся вечером.

* * *

Уже утром на публикацию пришло одиннадцать ответов и ещё три в течение дня. Это было неожиданно, более чем неожиданно, поскольку Ольга готовилась к тому, что в первый день ответов не будет вообще. Во-первых, не все участники ежедневно посещают профессиональные ресурсы и может получиться так, что люди, располагающие нужными сведениями, попросту не увидят её сообщение. Во-вторых, человеку требуется время, чтобы вспомнить, действительно ли «тот пациент» отвечает заданным критериям, возможно, придётся поднять старые записи, что может случиться сразу, а может и «потом». Ну, а в-третьих, некоторые владеющие информацией люди не станут спешить с ответом, раздумывая над тем, для чего сделан столь странный запрос и можно ли использовать эти сведения в собственных целях? Внутренний мир человека, конечно, бесконечная Вселенная, однако по-настоящему интересных тем для исследований не так много, и любое потенциально «горячее» направление оказывается объектом пристального внимания.

Утром Ольга зашла на сайт скорее для того, чтобы унять собственное нетерпение, и была изрядно удивлена тем, что её запрос вызвал бурную дискуссию, некоторые участники которой даже успели разругаться – что для Сети нормально; швырнуть друг в друга ссылками на фундаментальные научные труды – что характерно для профессиональных ресурсов; сообщить, что «тема прекрасная, уверен, работа получится преинтереснейшей» и «тема вялая, говорить не о чем и к тому же, если не ошибаюсь, какой-то врач из Солт-Лейк-Сити уже публиковал что-то похожее в журнале „Аргентинская психотерапия“, но это не точно».

В открытой дискуссии копий было сломано много. Что же касается личных сообщений, то и среди них не все оказались полезными. Три письма содержали пространные рассуждения о том, почему отправители ни за что в жизни не возьмутся за обозначенную в запросе тему, почему она кажется им скучной, неинтересной и абсолютно провальной с научной точки зрения. Эти письма были написаны разными людьми, однако заложенный в них смысл заставил Старову задуматься над тем, не один ли человек их написал? И чуточку позавидовать – в шутку, конечно же – людям, которые готовы тратить время для написания объёмистых посланий, абсолютно неинтересных адресату и нужных исключительно для самовыражения отправителя. Письма были прочтены «по диагонали» и снабжены короткими и вежливыми ответами ни о чём.

Семь сообщений, в основном от коллег из Москвы и Санкт-Петербурга, состояли из осторожных расспросов о научных перспективах темы и о том, на каком этапе пребывает готовящаяся монография? Оставалось надеяться, что не у всех из этой любознательной семёрки были нужные Старовой пациенты, информацией о которых они пока не хотят делиться. Этим коллегам Ольга сообщила, что монография почти завершена, но она будет благодарна за любую помощь, поскольку хочет насытить работу большим числом практических примеров.

Из оставшихся писем одно оказалось очень тёплым и дружеским: знакомый из Минска рассказал, что в своё время увлёкся исследованием подобных расстройств, но в силу недостатка материала – у него было всего два пациента – быстро забросил. Написал, что тема необычайно интересная, может лечь в основу отличного исследования, и посетовал, что в отличие от Ольги не додумался обратиться за помощью к коллегам. К письму приложил свои материалы, но предупредил, что один из пациентов умер во время пандемии COVID19, а второй переехал в Израиль, где продолжает изредка страдать от видений смерти, в остальном пребывая в добром здравии. Эти примеры Старовой были неинтересны, однако она поблагодарила коллегу, отметив про себя, что идея написать монографию обретает вполне конкретные очертания.

Три оставшихся сообщения пришли от практикующих коллег. География удачная: Тверь, Санкт-Петербург, Саратов – все три города расположены недалеко, а два – в одном часовом поясе с Москвой, что делало общение максимально комфортным. Но самое главное заключалось в том, что пациенты всех коллег страдали от абсолютно таких же видений, что и Виктория Рыкова – им снилась смерть. Детали, разумеется, отличались, однако они были тщательно и профессионально описаны. Этим коллегам Старова отправила письма, содержание которых продумала заранее: поблагодарила за неравнодушие и быстрый ответ, задала несколько профессиональных вопросов, а в конце, словно невзначай, поинтересовалась настоящими делами пациентов.

Коллега из Санкт-Петербурга сообщил, что они продолжают работу, но достичь какого-то зримого результата пока не получается – видения не усиливаются, но и не исчезают, пациент недоволен и намекает, что хочет поменять врача. «Буду благодарен за профессиональный совет…»

Ольга пообещала помочь и запросила дополнительную информацию.

Коллега из Саратова рассказала, что прекратила оказание помощи примерно два года назад, поскольку пациент сменил место жительства и ему стало неудобно добираться до её медицинского центра. Старова попросила связаться с пациентом, проверить, как его дела, и спросить, готов ли он ответить на несколько вопросов?

Но самое важное сообщение пришло из Твери. Точнее, сначала оно оказалось самым коротким – доктор рассказал, что его пациент, страдающий весьма похожим расстройством, умер восемь месяцев назад. Ольга написала вежливый ответ, не оставляющий сомнений в том, что она хочет знать, как умер пациент. Ожидала, что коллега отзовётся не раньше вечера, но врач приятно удивил, написал примерно через три часа, и уже первое предложение ответа показало Старовой, что нужный случай найден.

«Ольга, вы не поверите в это удивительное совпадение!

Я, признаться, до сих пор пребываю в некотором недоумении, поскольку обстоятельства смерти моего пациента, с одной стороны, банальны, с другой – совершенно мистические… Нет, я выразился некорректно, повторю: обстоятельства собственно смерти более чем обыденны, мистическими же её сделало то, что происходило с пациентом до гибели…

Теперь подробнее.

Как я уже написал, моего пациента, а в то время я жил в Ярославле, преследовали видения смерти. Его смерти. Ему снилось что он тонет, запутавшись в рыболовных сетях. Видения стали преследовать его приблизительно за месяц до обращения ко мне, возникнув совершенно неожиданно. Как уверял пациент, „на ровном месте“. Ничего большего мне добиться не удалось, поэтому о причине появления расстройства я имею смутное представление…»

Тверской коллега старался описать случай максимально подробно, но получалось несколько высокопарно. Местами коряво.

«Первым событием стал ночной кошмар, на который пациент, как это часто бывает, не обратил особого внимания. Да, неприятный сон, даже страшный, заставивший проснуться среди ночи. Пациент постарался выбросить его из головы, но через несколько