Раньше я думала, что ему не нужна ни яркая Ава, ни отстраненная леди Адрия. Теперь я, кажется, поняла, что хотел он именно Аву. Яркую, беззаботную, постоянно смеющуюся. Но я не была ею. Я это я. Смесь из огня и холода. И холода во мне, кажется, с каждой секундой становилось больше. Потому что тот, кому я вручила свое сердце, подержал его немного в руке и отшвырнул куда подальше. Как ту пурпурную розу.

По щеке скатилась слезинка, она была очень холодной. Холод нарастал и в душе. Пробирал до костей. Служанки забыли закрыть окно в коридоре? Хм. Потоков ветра я не чувствовала. Но холод, казалось, обжигал меня изнутри. Лед выжигал мой огонь. И душа корчилась от боли.

– Леди?

Кажется, рядом прошла служанка. И, кажется, я задела ее, и она уронила поднос. Бокалы разбились с оглушающим звоном. Я попыталась их собрать, но лишь добавила беспорядка: осколки окрасились кровью. Но я ничего не чувствовала. Ничего, помимо обжигающего холода.

– Адрия? – в коридоре раздались еще голоса. Хлопнула дверь.

Но мне все уже было безразлично. Я сделала шаг и упала. Холод завладел мной.

– Рия?! Ну уж нет, я не дам тебе замерзнуть, тебе еще в яблоневую рощу скоро идти. – Меня подхватили чьи-то руки, показавшиеся безумно горячими.

Снова хлопнула дверь. Снова голоса.

– Что с ней происходит?

– Никогда с таким на практике не встречался. Но у девушки происходит смена стихии, с которой она не справляется. Она замерзает.

Раздалось грязное ругательство.

– Как ее спасти?

– Затрудняюсь сказать. Теоретически – огнем. Пробуждением огня внутри. Любым способом. Самый универсальный – кожа к коже. Полное соприкосновение, если вы понимаете, о чем я.

Пауза. Поток новых ругательств.

– Она меня прибьет. Нет, запустит огненные шары.

– Если сможет.

Ругательства, перемежающиеся с шорохом ткани. Грохот двери.

А потом меня накрыло болью от горячего прикосновения к коже, укутало запахом штормового моря, и сознание уплыло куда-то далеко. Куда-то, где хриплый голос рассказывал историю о мальчике, которому одним летом наказали играть с младшим братом и какой-то юной леди.

Леди была очень шустрой и постоянно ускользала из-под его надзора. Она часто с ним препиралась, но любила слушать его истории. Еще она очень любила королевскую библиотеку и тайные ходы, в которых они с братом постоянно застревали, а ему, мальчику, вместо уединения в своей комнате с книгой приходилось их спасать. Скоро это переросло в традицию. И, пожалуй, начало доставлять удовольствие. А еще ему нравилось ей читать, она была очень благодарным и любознательным слушателем и дарила ему картинки, неумело нарисованные детской рукой. Она была такой веселой, живой и так забавно важничала, а ведь она даже не принцесса. А мальчик видел принцесс на дипломатических приемах. Они ему не понравились, хотя тоже важничали, но как-то зло, насмехаясь над всеми окружающими. В отличие от них девочка была дружелюбна, однако временами и в ней просыпалась истинная леди: отстраненная и холодная. Но длилось это недолго, и она тут же превращалась обратно в его Огонек. И становилось сразу так тепло. Он думал, что из девочки вышла бы хорошая принцесса. Мальчик даже спрашивал, не хотела бы она ею стать. И получал он на это звонкий смех и отрицательный ответ. И ему отчаянно хотелось переубедить ее, такая принцесса была полезна бы их стране. Как-то он подарил ей яблоко: большое, красное, висящее на самой вершине, куда он залез, разорвав рубашку, – жест величайшего расположения, а она только понюхала его и отдала брату. А брат вообще-то мог сорвать яблоко и сам. Было грустно. И тогда он снова спросил, не хочет ли она стать принцессой, но уже его. Девочка почему-то, покраснев, убежала. Видимо, даже его принцессой она быть не хотела. Поэтому она стала просто другом. Но вскоре пришлось думать о долге, поэтому девочку отправили домой. Ему не хотелось этого делать. Отчаянно. Но мальчик, никогда не претендовавший на престол, стал королем и был вынужден действовать в интересах других, забыв о своих. Но спустя несколько лет девочка вернулась во дворец, и теперь король уже мог действовать и в своих интересах тоже. Но к этому моменту ему хотелось найти другую девушку. Ту, с которой познакомился в тринадцатую ночь Йоля и которая бесследно исчезла, словно яблоневый дым. Но она все не находилась. Зато мальчик начал находить эту девушку в вернувшейся во дворец девочке. Ему потребовалось время, чтобы смирить свою гордость, увидеть в девочке прекрасную леди и понять, что он полный дурак. И что всех проблем можно было избежать, просто поговорив с ней.

Голос продолжал звучать, а мне наконец-то стало тепло, и я смогла расслабиться.

Проснулась я оттого, что мне было безумно жарко. Что-то придавливало меня к кровати. Постепенно все чувства приходили в норму. И я поняла, что лежу в одной нижней сорочке, и нечто, припечатавшее меня к кровати, – это чье-то тело. Голое. Обнимающее меня. И горячее дыхание обожгло шею:

– В следующий раз, импульсивная моя, когда решишь подслушать чужие разговоры, делай это от начала до конца, не выдергивая фраз из контекста. – Меня наградили легким укусом в шею. – И если уж выдернула, то просто поговори со мной. Ну или приди запусти огненным шаром, я в процессе все тщательно тебе объясню. – Дарион устало вздохнул и, разжав объятия, откинулся на спину.

Я развернулась, прижав к себе одеяло, всмотрелась в его лицо. Дарион выглядел уставшим, под глазами его залегли тени. Он лежал, прикрыв веки, и глубоко дышал. Казалось, что он испытывал облегчение.

Мне надо было что-то сказать. Но я не знала, какие слова были бы правильными. Я не понимала, что произошло. Дарион волновался за меня? Но как же его слова в кабинете… Неужели я вновь все не так поняла? Чувство неверия и нереальности происходящего не покидали меня. И еще рассказ, который я слышала, не давал покоя.

– Я действительно отдала яблоко Орсо? – тихо спросила я.

Дарион усмехнулся.

– Я знал, что это не твой любимый фрукт, даже не знаю, почему решил сорвать его для тебя.

– Зато это твой любимый фрукт…

– Да, – согласился Дарион. – Возможно, именно поэтому я подарил его тебе.

Я какое-то время помолчала и спросила:

– Что произошло?

Дарион вновь усмехнулся, открыл глаза и перевернулся на бок, подперев голову рукой. Мы были на расстоянии пары сантиметров. Но отстраняться мне не хотелось.

– А произошло то, что ты напугала нас всех до смерти! Меня, своего отца, Орсо, советников, находящихся в тот момент в кабинете, и бедную служанку, которой перебила все бокалы.

– Дарион! – укоризненно воскликнула я. Ведь прекрасно понимает, что я имею в виду.

– Что Дарион? Двадцать шесть лет уже Дарион. Твоими стараниями скоро стану седым Дарионом. – Он навис надо мной. Я прижала одеяло сильнее. На Дара тоже не мешало бы что-нибудь надеть – его нагота неимоверно смущала. – Вот, Рия, скажи на милость, почему тебе не сиделось в комнате? Специально оставил тебя на попечение лекаря, чтобы разобраться с советниками побыстрее. А ты выпроводила лекаря и пошла ко мне, как утверждает Орсо, поговорить. Но я уверен, ты неслась в кабинет, чтобы поколотить меня. И знаешь, Огонек, я даже не сержусь на то, что ты решила подслушать. Но я безмерно зол на тебя из-за дилетантства, с которым ты это сделала! Вот кто так подслушивает?! Несколько фраз из середины всего разговора, чтобы потом крутить их в голове!