Шрифт:
Закладка:
Мог бы напомнить, что успех принадлежит им всем: его отряду, его людям, проявившим столько мужества, самоотверженности и упорства в борьбе с…насылаемыми чьей-то опытной рукой полчищами йгенов. Сдержался. Долгие диалоги с королем Тадхеном — это не то, к чему мужчина стремился.
— Не надоело прозябать в дальней крепости, на задворках королевства? — прищурился король.
Миловал и жаловал Тадхен редко. Гарт охотнее поверил бы в очередной приступ паранойи, какой-нибудь грамотно состряпанный навет и прогулку до дворцовых подземелий.
— Ладно! — с нездоровым задором его величество хлопнул ладонью по столу. — Не буду тянуть кошака за…допустим, хвост. Как ты относишься к командованию собственным войском?
Офицер вежливо приподнял бровь и бесстрастно посмотрел в глаза королю. Тот неспешно поправился:
— Не своим, конечно, моим. На первое время, скажем, тысячи в полторы: пехота, лучники, конный отряд, полсотни боевых магов?
Гарт подобрался, вдоль позвоночника протянуло морозом. Покинуть ставшую родной далёкую крепость — это понятно, слова «бессрочная служба» и «до особого распоряжения» именно так и переводятся, двойного смысла нет. Но… численность регулярного войска и предлагаемый состав наводят на мысли о военных действиях. Он понимающе сощурился и сразу же поймал ответ:
— Экта.
Вот так, значит. Экта граничит с Сайттенским герцогством. Не только Гарт, многие ясно понимали, что в один прекрасный момент соседний правитель захочет вернуть Тейенские рудники обратно. Так же как и Тадхену весьма нравятся эктийские территории и плодородные земли.
Значит, война.
Хороша награда за безупречную службу и упомянутые королём ратные подвиги!
— Могу я уточнить: когда ожидается… объявление о начале боевых действий? — он внимательно глянул в холёное холодное лицо. Уголки королевских губ язвительно скривились и тут же выровнялись.
— Уточнить можешь. Об остальном — все необходимые оповещения, приготовления и прочее будут проведены в свой установленный срок. Можешь пока возвращаться в гарнизон — все указы и назначения придут туда. Сегодня у тебя увольнительная до конца дня — насколько мне известно, в столице ты давно не был?.. Что ж… Интересно было на тебя взглянуть… Гарт. Аудиенцию можно считать оконченной.
Сукин сын.
— Ваше Величество, — склонил голову офицер.
Чеканным шагом дойдя до дверей, в спину ему прилетело почти весёлое:
— Указ о твоём награждении подписан. Заслужил.
Гарт в третий раз наклоном головы выразил… почтение и щелчком пальцев распахнул тяжёлые створки. Согласно этикету, в королевском дворце возбранялось применять магию, даже простенькую бытовую. Особенно в присутствии монаршей особы. Это распространялось так же и на принцев. Гарт вышел в приёмную, к бледному секретарю, нервно вскочившему при его появлении и, не поворачиваясь, с ровной спиной вторым щелчком пальцев вернул створки дверей в исходное положение. Те грохнули, соприкоснувшись. Секретарь побледнел до заметной прозрачности.
— Всего доброго, — сказал вежливый Гарт.
По Каллару он так и не прогулялся: остаток короткого отпуска провёл у матери. Женщина с фиолетовыми глазами теперь почти всё время проводила в одном из удалённых от столицы замков. Братьев повидать не удалось: их забрали на положенное обучение, маму они навещали нечасто, Гарту достались их миниатюры, оправленные в медальон. Если раскрыть крышечку с вензелем — мальчишки оживают, изображения мордашек задорно подмигивают и смеются. Подросли, но всё равно ещё такие мелкие: Асси одиннадцать, Велу девять. С потеплевшей улыбкой спрятал портреты во внутренний карман.
Война забрала у него около пяти лет.
— Элге, нам надо поговорить.
Мадвик нашёл жену за уютным занятием, скрашивающим долгие зимние вечера без солнца: вышивкой. В изящных пальцах девушки проворно мелькала тонкая игла, паутинно-шёлковая нить выплетала на ткани узор. С филигранно-волшебной работой Вир умениям младшей сестры не сравниться, но и она рукодельничала более чем неплохо. Мад невольно залюбовался милейшей картинкой: прелестная огненноволосая девушка на мягком диванчике возле окна, в лёгком покрывале, точно в коконе, с пяльцами в руках.
Его жена. Его. Костьми ляжет, в лепёшку расшибётся, но добьётся прощения.
Элге и сама понимала, что надо. Молча кивнула, не прерывая занятия, пока Мад прикидывал, куда бы приткнуться, ерошил свои волосы с идеальной, волосок к волоску, укладкой, несколько раз поправил булавку в шейном платке. Булавку подарила Элге.
— Маленькая моя, дальше так продолжаться не может.
Мадвик собрался с духом и выдал прочувствованную речь, сдобренную раскаянием и нежностью.
«Пожалуйста, прости».
«Я сделаю всё, чтобы больше не огорчать тебя».
«Я очень дорожу нашей семьёй».
«Я очень тебя люблю и хочу, чтобы ты была счастлива».
«Я всё сделаю ради этого».
И прочее в подобном духе.
Элге слушала, опустив голову, отложив вышивку на приткнувшийся рядом столик. Она и сама понимала, что, отгородившись от мужа закрытой дверью спальни, семейную жизнь не наладить. И надо начать разговаривать, как… близкие люди, доверяющие друг другу, а не как соседи по дому, передающие за столом новости, как солонку или перечницу. Вот только чем залатать прореху в доверии?
— Я…услышала тебя, Мад, — девушка тихо вынула из его пальцев невесть как оказавшуюся там ладонь.
Казалось бы, чего проще: открыть рот и задать, наконец, мучивший её вопрос. «Скажи, Мад, а ты сейчас так стараешься, потому что действительно раскаиваешься и любишь, или потому что папочка в нетерпении ожидает внуков в пелёнках с герцогским гербом»?
— Я тоже дорожу нашим браком, и согласна, что над отношениями нужно работать вместе, — примирительно сказала Элге. — Но… не дави на меня сейчас, Мад. Дай мне время.
Мадвик откинулся на невысокую спинку, прикрыл глаза цвета грозового неба.
— Знаешь… вещи, конечно, несравнимые, но всё же. Свою Виррис ты простила куда как быстрее. Одиннадцать лет контроля над твоим даром, нарушение, которое карается…да что там, и напоминать не буду, ты помнишь и так. Я не собираюсь препятствовать ни вашему общению, ни встречам, но я так легко это забыть не могу.
— Прощение моей Виррис не было ни простым, ни лёгким. И простить — не значит восстановить прежнее доверие. Но она близкий мне человек. И — да, это несопоставимые вещи, совершенно разные.
— И я не чужой.
— Нет, конечно, нет. Я… тоже тебя люблю, Мад. Но мне нужно ещё время.
Он неуверенно улыбнулся, вздохнул и быстро поцеловал её в макушку.
— Время у тебя есть. У нас. Хочется надеяться, что у нас. Мы же…вместе?
