Шрифт:
Закладка:
«Мадди вас очень любит, Элге».
Вот прямо сейчас и любит. Собирается, во всяком случае. Элге уперлась ладонями в его грудь.
— Мад!..
Он не услышал. Девушка перехватила его руку, крепко сжала запястье.
— Мадвик!
От её рассерженного шёпота он замер и приподнялся на локтях. Элге толкнула его ещё раз, сильнее, и вывернулась из цепкого плена. Он разочарованно застонал и откатился на соседнюю подушку. Элге не смотрела, всё её внимание было направлено на возвращение сорочки в приличное состояние.
— Как мне теперь со всем этим спать? — поинтересовался муж сдавленно — судя по звуку, закрыл лицо рукой.
— Я просила меня не трогать! — сердито напомнила Элге, чувствуя…что, собственно, положенного отклика на действия мужа не почувствовала.
Нацепила на себя частично сброшенное на пол одеяло, думая, что делать дальше. Попробовать переместиться на тот крошечный диванчик?..
— Ты сама не понимаешь, чего просишь!
Мад резко сел, взлохматил и без того растрёпанные волосы. Щёлкнул пальцами, зажигая один из светильников над головой. Элге скосила на него глаза: разгорячённый, страшно разочарованный, раздосадованный. Морщась, как от невыносимой боли, он кое-как сполз с кровати, отыскал халат, брошенный на банкетку в изножье. Долго возился с поясом, шипел сквозь зубы. Поднял голову и в слабом освещении комнаты нашёл взглядом её лицо.
— Ты тоже хочешь, я чувствовал. И я не понимаю, зачем глушить в себе эти желания и продолжать упиваться своей обидой.
Прежде чем Элге успела ответить, он вышел из спальни, бухнув дверью так, что слышал, наверное, весь дом.
Мад вернулся под утро, успокоившийся и притихший, забрался под одеяло, не делая больше попыток прижаться к жене. Про второе одеяло, видимо, не вспомнил. Элге удалось забыться после его ухода, но сон этот был не глубок, она то и дело просыпалась. Никакой обидой на мужа она и не думала упиваться, вот только некоторые его суждения царапали и задевали. «Если действительно любит, как уверяет, то…» С этой недооформленной мыслью Элге наконец задремала.
Утренний Мадвик снова оказался Мадвиком спокойным, доброжелательным и милым. Извинился за ночную выходку, осторожно чмокнул в лоб и заверил, что подождёт, сколько нужно. После завтрака семейство Форрилей, поблагодарив за тёплый прием, отбыло домой.
— Рада была повидаться, — хохотушка Литта действительно сияла. — Приезжай почаще, Вик.
Мадвик улыбнулся в ответ.
Несмотря на неоднократные приглашения Элге, Виррис не спешила появляться в доме Форрилей, и девушка ездила к ней сама.
Отношения сестёр не достигли уровня прежней теплоты и откровенности, но выстраивались заново не самым безнадёжным образом. Виррис пыталась избавиться от скованности и неловкого стыда, которые иногда выливались в излишне резкие фразы, но визитам Элге заметно радовалась. Именно Вир оказалось тяжелее принять и свою вину перед младшей, и их разлад, и прощение. Кареглазая красавица слишком привыкла считать себя правой, уверенной в своих решениях и действиях.
В последнюю встречу Элге передала приглашение от леди Бритты. Вир вертела в длинных пальцах изящно украшенный, сложенный пополам плотный лист, и нервно покусывала губу.
— Адорейны приедут. То есть как там их фамилия-то..? Дагберы, кажется.
— Севи-и-иль, — с усмешкой протянула Виррис.
Элге успела рассказать о встрече с миальской роднёй, прекрасно понимая, отчего старшая сестра не торопилась возобновлять общение. Но Адорейнов-Дагберов пригласили Форрили-старшие, по всей видимости, от Мадвика узнавшие, что подобие родственных связей между Элге и её родичами худо-бедно восстановилось.
— Я бы Джиле в глаза посмотрела. И её братцу с женой. У которых во всём их немаленьком поместье не нашлось и одной комнаты для двух мелких девчонок. Ну да что теперь, дело прошлое.
— Вир… Так я пришлю за тобой экипаж?
Старшая сдалась:
— Присылай. Куда я денусь.
А потом принесла знакомый чёрный бархатный мешочек, хранивший фамильные драгоценности.
— Возьми, Эль. Пусть этот комплект будет у тебя.
Элге осторожно перевернула мешочек и высыпала на ладонь украшения: серьги и кулон с жемчугом и изумрудами. Потрогала подушечкой пальца крупные жемчужины, откликнувшиеся теплом и легким покалыванием. Повинуясь импульсу, подцепила подвеску и приложила к себе, над вырезом платья. Виррис одобрительно улыбнулась:
— Тебе очень идёт.
* * *
Леди Бритта любила отмечать свои дни рождения с размахом, а любящий супруг её в этом поддерживал. Празднование распланировали на два дня; даже бракосочетание единственного отпрыска прошло скромнее.
В первый день для гостей организовали выезд к высокому берегу Шелты, где для увеселения знати нанятые артисты и циркачи показывали представления на специально подготовленной, расчищенной от снега площадке. Виррис от этой части развлечений наотрез отказалась, заявив, что приедет непосредственно к ужину, да ещё добавила язвительно-скептических ноток:
— Цирковые артисты, надо же! Мама всегда говорила, что цирк — развлечение для простолюдинов. А твоя блистательная свекровь, оказывается, не брезгует.
Кузина Мадвика, хохотушка Литта, прибыла в сопровождении родителей и младшей сестры — её унылый супруг разболелся и остался дома, на попечении целителей.
Этот день целиком и полностью принадлежал леди Бритте. С первых минут пробуждения она купалась в поздравлениях, пожеланиях, подарках, восхищении, обожании и зависти; впрочем, последнюю эта женщина умела не замечать. Элге от поездки к Шелте тоже отказалась, сославшись на необходимость проследить за последними приготовлениями к приёму, и действительно носилась по сверкающему нарядному дому, проверяя, не забыли ли чего в суете. Все ли комнаты подготовлены, украшены ли залы в соответствии с пожеланиями хозяйки, правильно ли сервируют столы: забот хватало. Мадвик же отбыл вместе с матушкой и батюшкой.
Нагулявшихся, надышавшихся свежим воздухом довольных гостей, а также новых, прибывающих к званому ужину, встречала младшая леди Форриль, маленькая хозяйка огромного особняка. И даже свекровь, не так давно критично настроенная, в этот момент признала: избранница её сына безупречна. Королевская осанка, идеальная вежливая улыбка, идеально подобранные бриллианты к идеальному платью, рыжее пламя волос несколько сглажено и укрощено элегантной укладкой. Уже не простушка, не ведьма, уже не нужно прилагать усилия, чтобы заслужить одобрение свекрови: фамилия Сайттен придала Элге и красоты, и ума, и родовитости.
Мадвик сиял, словно «потеплевшие» отношения женщин являлись его личной заслугой. На комплименты гостей мужского пола, их слишком откровенные, оценивающие взгляды, Мад реагировал ревниво, и особо ретивых лордов старался незаметно оттеснить подальше от фигурки жены.
