— Конечно, Алексей, можно было даже не спрашивать.

— Ну и отлично! А теперь оставляйте газету с письмом и уходите.

— Постойте, а как вы можете быть уверены, что Варе удастся устроиться в это кафе?

— Не сомневайтесь, там заправляет наш человек, скажем так, сочувствующий. Мы ему делаем кое-какие одолжения, теперь его очередь помочь нам…

В отель я добирался словно в каком-то полусне, совершенно не замечая происходящих вокруг событий. Сердце моё было готово выскочить из груди и весело поскакать по нагревшемуся асфальту Манхэттена. Со стороны я, наверное, походил на большого мальчишку, которому родители наконец купили щенка. Да и плевать, пусть люди думают что хотят, сегодня мой личный праздник!

Разрешение на поездку в Лос-Анджелес с целью знакомства с «будущей супругой» я получил только через месяц, спустя пять дней после выхода в свет книги «Экспансия». Презентацию решили не устраивать, всё-таки я публикуюсь под псевдонимом, что должно лишь подогреть интерес к изданию. Так оно и вышло, впрочем, не без помощи проплаченного Стетсоном по моей просьбе анонса в нескольких центральных изданиях. Так что и пресса, и книголюбы уже были морально готовы схватиться за книгу и прочитать её от корки до корки.

Например, The Washington Post разродилась целой колонкой, в которой автор называл мой опус не иначе, как роман-предостережение. «Кто же этот таинственный Джим Моррисон? — вопрошал в заключение обозреватель. — Восходящая звезда писательского цеха или знаменитость, скрывающаяся под чужим именем. Главный редактор издательства Harper & Brothers Грэг Стенли Малкович не стал раскрывать имя, сославшись на желание автора сохранить инкогнито. Что ж, будем надеяться, рано или поздно мы узнаем правду. За первые два дня продаж был раскуплен почти весь тираж книги, судя по всему, придётся печатать дополнительный. Во всяком случае, в книжном магазине Kramerbooks напротив редакции нашей газеты сотня экземпляров „Экспансии“ разлетелась за час».

Читать такие отзывы было чертовски приятно, но я твёрдо решил не выходить из тени. Чем больше тумана — тем лучше. Я ведь даже машинистку, перепечатывавшую рукопись, строго-настрого предупредил держать язык за зубами. Может, стоит и за следующую книгу взяться? Наваять какой-нибудь «Код да Винчи»? Жаль только, объём моей памяти был далёк от объёма памяти компьютерного «винта», и запомнить содержание когда-то прочитанного хита я дословно не мог. Ладно, это может и потерпеть, а сейчас у меня есть куда более приятные перспективы.

14 июня 1943 года, заранее проинструктированный, что можно делать, а чего нельзя, нещадно потея от волнения, я вошёл в двери кафе «Весёлый лангуст». Вон какая-то официантка щебечет с клиентами — парочкой средних лет… Нет, это не она. Сев за столик, неверными пальцами ослабил узел галстука и взял картонку с меню, буквы которого расплывались перед моими глазами. Ну же, Ефим, успокойся, ты бывалый мужик, прошедший огонь, воду и медные трубы, а теряешься, словно институтка перед революционным матросом.

— Добрый день, мистер, что будете заказывать?

Я поднял глаза, и, как говаривал дедушка Крылов, в зобу дыханье спёрло. Передо мной в кружевном переднике и в белом чепчике стояла Варя и мило так, приподняв вопросительно брови, улыбалась. Мне понадобилась пара секунд, чтобы привести себя в чувство и улыбнуться в ответ.

— Здравствуйте, девушка, мне бы кофе с молоком и, пожалуй, пару бутербродов с сыром и ветчиной.

— Одну минуту.

А что, у неё уже неплохой английский. У моей Вари явные способности к языкам, так что она вполне может сойти за дочь иммигрантов, прожившую в Америке не меньше десяти лет. Интересно, сколько ей по липовому паспорту? Двадцать пять, тридцать? Не важно, хоть сто лет, любить я её буду как никого в жизни!

Так, теперь главное — не спалиться, выглядеть естественно. Вряд ли, конечно, люди Гувера пасут меня до такой степени, но всё равно лучше действовать по инструкции, не нагнетать ситуацию. Это мой первый визит, не предполагающий даже лёгкого флирта. А вот завтра уже можно будет поинтересоваться, как официантку зовут, ну а на третий день пригласить её после работы на свидание. В общем, в Лос-Анджелесе предстояло задержаться на неделю точно.

К счастью, у меня имеется повод — на студии Уорнеров будет сниматься очередной фильм по моему сценарию — хоррор «Челюсти». Да-да, за основу я взял сюжет знаменитого фильма Спилберга, но лишь за основу. Учитывая, что картин об акулах-людоедах я пересмотрел немало, в своей картине я решил объединить самые интересные повороты, которые возможно реализовать в докомпьютерную эпоху кинематографа. А мысль снять этот фильм родилась у меня после прочтения заметки в одной из газет, где рассказывалось, как акула изжевала ногу несчастной отдыхающей на одном из пляжей Калифорнии. На той же странице, кстати, стояли две новости, касающиеся СССР. Одна об очередном гумконвое, а вторая — о закупке большой партии вооружения и техники Советским Союзом у Соединённых Штатов. И я даже догадывался, на какие деньги. Как бы там ни было, мне хватило одного звонка Джеку Уорнеру, чтобы, заручившись его поддержкой, я сел писать сценарий.

А теперь я здесь, в Лос-Анджелесе, играю роль убеждённого холостяка, которому разбивает сердце простая официантка, вчерашняя воспитанница приюта и несостоявшаяся актриса. А на самом деле — комсорг одесского порта и радистка партизанского отряда. И свою роль я играю с огромным удовольствием, как, надеюсь, и Варя, всё с той же обворожительной улыбкой ставящая передо мной кофе и тарелочку с бутербродами. Я согласен ей сам подавать кофе в постель каждое утро, лишь бы она всегда была рядом со мной.

Примечания

1

Абакус, или абак — счётная доска, ведущая свою историю со времён Древней Греции. Чуть более продвинутые версии используются в счёте до сих пор.

2

Первой переносной рацией, прозванной Walkie-Talkie («ходилка-говорилка»), стал армейский приёмопередатчик Motorola SCR-300, носимый в рюкзаке. Эта модель была создана командой инженеров из Galvin Manufacturing Company (предшественник компании Motorola) в 1940 г. и весила 16 кг, так что в карман её не спрячешь.

3

Смерть великого иллюзиониста и впрямь получилась нелепой. Во время канадских гастролей в 1926 г. в гримёрку к Гудини вошли трое студентов, один из которых был чемпионом колледжа по боксу. Он спросил Гудини, действительно ли тот способен выдержать несколько сильных ударов в живот, ничего при этом не почувствовав. Гудини, погружённый в свои мысли, кивнул, и студент неожиданно нанёс артисту два или три удара. Гудини еле остановил