Шрифт:
Закладка:
Около полудня в антикварном магазине на Уорбертон-авеню звякнул колокольчик, сигнализируя о появлении нового посетителя.
— Гройсэ глик![27] — традиционно воскликнул Лейбовиц и продолжил на русском: — Ефим, вы в Нью-Йорк по делу или просто развеяться?
— К сожалению, развеяться в последнее время не очень получается, хотя отпуск на Кубу я сумел выкроить прошлым летом. А сюда прилетел подписывать договор с издательством на выпуск моей книги. Заодно и к вам решил заглянуть по старой дружбе. Кстати, это вам. Помнится, вы уважаете бурбон. Одну мы можем распить прямо сейчас, а вторую оставите для других гостей.
— Ого, это же наверняка дорого!
— Не дороже денег, — усмехнулся я.
— Так давайте немедленно продегустируем!
Когда первая проба была снята, Лейбовиц поинтересовался:
— А вы что же, Ефим, теперь ещё и книги пишете?
То же самое накануне спрашивал и Вержбовский. Будто после того, как я сочинил несколько сценариев, в том, что теперь написал и книгу, есть что-то необычное. По мне, это почти одно и то же. Сценарии даже, как мне показалось, писать сложнее, но это моё чисто субъективное мнение.
— Да вот решился на эксперимент, с издателем всё утрясли, теперь осталось только ждать. Но слава Достоевского и Толстого мне не грозит, — заверил я собеседника, уже собиравшегося что-то сказать.
Распивая кукурузный виски, мы поговорили на разные темы, вспомнив и битву при атолле Мидуэй, и военные действия в Европе, и волнения в Индии. Обсудили и экономический рост Штатов, резонно предположив, что здесь присутствует прямая взаимосвязь со Второй мировой.
— Послушайте старого еврея, Ефим, который плохого не посоветует, — в какой-то момент доверительным тоном произнёс Абрам Моисеевич. — Вам нужно обзавестись семьёй. Уверен, при ваших данных да с вашим благосостоянием это не проблема. Проблема — выбрать ту, которая станет для вас надёжным спутником до конца ваших дней и будет ценить вас не за ваши деньги и даже не за брутальный вид.
«А за что?» — захотелось мне простодушно спросить, но Лейбовиц меня опередил:
— Она вас будет ценить за вашу верность и преданность семейным ценностям и сама станет вашим последователем в отношениях. Поверьте, это очень много значит, когда муж и жена доверяют друг другу.
— Не спорю, это важно, — кивнул я, думая, к чему это старик клонит.
— У вас есть кто-то на примете? — живо поинтересовался антиквар.
— Хм… В данный момент, пожалуй, нет.
На самом деле на примете у меня, конечно же, была Варя, так ведь не станешь же Лейбовицу рассказывать, что после Победы у нас намечена свадьба. Старику я доверял, но не до такой степени. А как уж я перетащу Варю в Штаты — это другой вопрос.
— Ефим, — совсем уж доверительно склонился ко мне Абрам Моисеевич, — послушайте, что я вам скажу… В прошлом году из Франции в Нью-Йорк перебрались моя двоюродная сестра с двумя дочерьми. Старшей уже двадцать четыре года, высокая, красивая девушка, я уверен, она вам подойдёт. Давайте я вас сегодня вечером познакомлю, присмотритесь друг к другу, может, и впрямь что-то получится.
Ах вот ты куда гнул, старый пенёк! Родственницу свою решил мне сплавить. Может, она и красивая, да только есть мне о ком мечтать, так что даже и не надейся!
— Абрам Моисеевич, — вздохнул я с деланой грустью, — спасибо, конечно, что заботитесь обо мне, да только зарок я себе дал, что буду хранить верность той, которую оставил в Союзе и фото которой всегда ношу с собой.
Я вынул бумажник, открыл его и показал Лейбовицу фотокарточку Вари. Тот явно скис, но всё же старался сохранить лицо.
— Да-да, я помню, вы уже показывали мне это фото. Да только что толку мечтать, когда жизнь идёт.
— Ну почему, кто знает, может, мы когда-нибудь с ней встретимся.
— Вы неисправимы, Ефим, — покачал головой старик. — Ладно, найдём Басе жениха из своих. А за бурбон спасибо, я вторую бутылочку буду беречь в память о человеке, который достиг таких высот не без помощи старого Абрама.
Я едва не хмыкнул. Вот же жук, всё-таки подколол. А вслух выразил благодарность за то, что он и впрямь поначалу немало сделал для вчерашнего иммигранта.
Покинув лавку антиквара, я пешком направился в Централ-парк на встречу с агентом, о котором знал лишь, что его зовут Алексей, и уселся там на одну из лавочек с развёрнутой газетой в руках. Минут через пять рядом подсел гражданин в костюме, шляпе и тёмных очках. Не поворачиваясь ко мне и даже, как мне показалось краешком глаза, не размыкая губ, он произнёс:
— Здравствуйте, Ефим Николаевич! Письмо при вас?
— Да, — ответил я.
— Положите его в середину газеты, а когда будете уходить, газету оставьте на скамейке возле меня.
— Хорошо.
— Не торопитесь, у меня для вас важная информация.
Я весь обратился в слух.
— Наверху думают, что ваш статус холостяка в глазах американцев выглядит не лучшим образом. Вы же не планируете пока жениться?
— В ближайшее время нет, меня в Союзе ждёт невеста, мы договорились сыграть свадьбу после Победы. А к чему этот вопрос?
— К тому, что он касается как раз вашей невесты, Варвары Мокроусовой. Её направляют в Соединённые Штаты, так что письмо от вас она получит уже здесь.
— Вы не шутите? — От радостного удивления я даже слегка повернулся в его сторону.
— Ефим Николаевич, мы такими вещами не шутим, — холодно ответил собеседник. — И не крутите головой, вы привлекаете внимание. Варя будет жить в Лос-Анджелесе по документам Барбары Светлофф. Соответственно, никого особо не удивит, если она где-то заговорит по-русски. По легенде, Барбара — дочь русских иммигрантов, осевших в Мичигане. Но в двенадцать лет лишилась родителей, которые якобы погибли в автокатастрофе. Её отправили в приют в Детройте — соответствующая запись задним числом сделана во всех надлежащих документах приюта. Достигнув совершеннолетия, она покинула приют и отправилась покорять Голливуд. Но ни на одной студии ко двору не пришлась и, чтобы прокормиться, работала официанткой то в одном заведении, то в другом. Через неделю она будет трудиться в кафе «Весёлый лангуст», это на Гроув-стрит в Лос-Анджелесе. Там вы с ней как бы случайно и познакомитесь, если, конечно, захотите создать семью. Более точная информация для вас появится позднее. Так как, вы согласны действовать по такому сценарию?
Ещё бы я был не согласен! Орать в счастливом экстазе на весь Централ-парк, само собой, не стал, но со стороны, наверное, напоминал стоваттную лампочку, щедро дарящую свет окружающим. А ведь как в тему Лейбовиц