— Девочка, это уже третий раз на этой неделе.

— Что! Как я это пропустила?

— Может быть, потому, что я не хочу говорить о том, что моя бабушка в последнее время трахается чаще, чем я.

Это было справедливо. — Но Роберто тоже ничего не сказал, этот пёс.

Дверь распахнулась, и Бев поспешила войти, ее волосы были всклокочены. — Я здесь! Мне так жаль, что я опоздала. Мой будильник не сработал.

Мы с Сэм обменялись удивленными взглядами по поводу будильника. — Не волнуйся, бабуля, — сказала Сэм. — Мы и так были довольно медлительны этим утром.

Бев метнулась в заднюю часть, и когда она вернулась, я увидела, что пуговицы на ее рубашке не совпадают. — Ты одевалась в темноте? — спросила я, указывая на ее рубашку.

Пожилая женщина опустила взгляд. — О, черт. — Она быстро застегнула пуговицы правильно. — Меркурий, должно быть, сейчас ретроградный. Я просто не успеваю.

Я сжала губы, пытаясь не рассмеяться, а Сэм закатила глаза. — Да, это Меркурий, все в порядке.

— Что я пропустила? — Бев повернула голову между нами, обматывая фартук вокруг талии.

— Не так уж много, — сказала Сэм, разбрызгивая взбитые сливки на моем ледяном кофе. — Мы все еще не упоминаем сами-знаете-кого, и Вэл не уверена, пойдет ли она в книжный клуб.

— О, Вэл. Милая. — Бев схватила меня за запястье и сжала. — Просто дай себе время. Я знаю, что тебе, вероятно, не нужны советы, но моя мама говорила, что мужчины — как автобус. Если ты пропустишь один, другой едет прямо за ним.

Но никто из них не был похож на Луку. Все мужчины, которых я знала, меркли в сравнении с ним. Давление за моей грудиной усилилось, и стало трудно дышать. Я так сильно по нему скучала. Но я больше не могу позволить себе плакать. Это был мой выбор. — Спасибо, Бев. Я запомню это.

— Я все еще считаю, что тебе следовало переехать в Италию, — сказала Сэм.

— Переехать в Италию? — брови Бев поползли вверх. — Он попросил тебя переехать туда?

Только Сэм и Мэгги знали о моем последнем разговоре с Лукой. Ну, теперь и Бев узнала. — Да, он попросил меня выйти за него замуж и переехать туда.

Сэм поставила мой напиток на стойку. — Извини, Вэл. У меня длинный язык.

— Ты ему отказала? — Бев отмахнулась от моей попытки заплатить за выпивку. — Скажи мне, почему.

— Разве это не очевидно?

— Не для меня. — Бев посмотрела на внучку. — Ты понимаешь?

Сэм покачала головой. — Даже не чуть-чуть. Такой мужчина — богатый и красивый — хочет жениться на мне и увезти меня в поместье в Италии? Вы все определенно больше никогда не увидите таких, как я.

— Алло? — перебила я. — У меня здесь дела. Жизнь, друзья. Дом моей матери. Я не могу просто так взять и уйти.

Улыбка Бев была мягкой, когда она потянулась к моей руке. Она начала обходить стойку. — Пойдем со мной. Я хочу тебе кое-что показать.

— Бев, мне нужно в ресторан.

— Нет, не нужно, — сказала она, ведя меня к дальней стене. — Роберто даже не был одет, когда я ушла. У тебя есть время.

Я ничего не сказала, хотя мне потребовалось все мое самообладание, чтобы снова не упомянуть Меркурий.

Мы остановились перед рядом знакомых фотографий. На каждой была Пизанская башня с разного ракурса. Я хорошо их знала.

— Твоя мать сделала эти фотографии для меня, — сказала Бев. — Когда она училась там и встретила твоего отца.

— Да, я помню. Я люблю их. — После ее смерти я долгое время рассматривал эти фотографии, представляя ее стоящей перед знаменитой достопримечательностью.

Бев потянулась, чтобы снять рамку со стены. — Ты когда-нибудь читала, что она написала на обороте?

Мои мышцы напряглись от удивления. — Она написала на фотографиях?

— Только на этой. И я думаю, что это может помочь тебе понять.

Фотография была вставлена в рамку. Бев пришлось немного повозиться, но она наконец вытащила ее. — Вот. — Она протянула мне большую фотографию, и я перевернула ее.

Конечно же, там был изящный почерк моей матери.

Бев,

Какое это было время! Жаль, что ты не смогла приехать.

В следующий раз никаких оправданий! Жизнь коротка, а в мире слишком много радостей, которые можно испытать. Мы не должны позволять ничему сдерживать нас. Наслаждайся фотографиями.

Люблю,

Эбби

Я не могла говорить, мое сердцебиение отдавалось в ушах.

Жизнь слишком коротка. Если бы она только знала. Больше поездок не было, потому что я родилась восемь месяцев спустя. Потом она умерла шестнадцать лет спустя.

Мы не должны позволять ничему сдерживать нас.

Слезы жгли мне веки. Она была такой решительной, такой яростной. Независимой и сильной. И она воспитала меня такой же. Так что же случилось? Почему я боялась уезжать из этого города?

— Каждый день я жалею, что не поехала в ту поездку, — мягко сказала Бев. — Но я убедила себя, что кафе не выживет, если я закроюсь или позволю кому-то другому управлять им в течение двух недель. Я больше беспокоилась о деньгах, чем о счастье. И это часть того, что не так с нашей культурой. Мы ценим все не то.

— Это не деньги, — прошептала я. — Траттория — ее наследие, как и ее дом и сад. Облупившиеся обои и просроченные коробки с пудингом я не могу выбросить. Она все еще здесь, и я боюсь ее отпустить.

Бев притянула меня к себе в теплое тело. От нее пахло ванилью. — Милая, ты не отпускаешь свою маму. Это просто вещи. Твоя мама всегда будет с тобой, где бы ты ни была.

Я знала это в теории, но все равно было трудно принять. — Ты думаешь, мне следует переехать в Италию.

— Я думаю, что тебе стоит поставить себя на первое место для разнообразия. Делай то, что делает тебя счастливой.

Сделав глубокий вдох, я отстранилась и промокнула глаза кончиками пальцев. Я не хотела испортить тушь. — Я подумаю об этом.

— Хорошо. Теперь иди и принеси свой напиток, пока он не растаял и Сэм не начала кричать.

Мы оба знали, что Сэм довольно сдержана, но я вернула фото Бев и пошла к стойке. Чак, единственный риелтор в городе, платил за свой кофе, пока я собирала ключи, кошелек и выпивку. Мы знали друг друга со школы. — Привет, Вэл, — сказал он.

— Привет, Чак. Как дела?

— Лучше не бывает. — Он опустил два доллара в банку для чаевых в кафе.

Сэм прислонилась к стойке. — Чак говорил, что особняк в Портофино продан.

Я чуть