Аконит недовольно цокнул, но не стал спорить. Вместо этого он шепнул, нежно проводя губами по виску Коры:

– Ты как?

– Пытаюсь свыкнуться с происходящим. Мы ведь выясним, что случилось с Лотти?

– Обещаю.

Они замолчали на время. Кора прижалась ухом к груди Аконита, вслушиваясь в мерный стук его сердца, ощущая каждый его вдох и выдох, чувствуя его пальцы, ласково проходящие вдоль позвоночника. Запах сладковатого дыма и бергамота щекотал нос в полумраке ванной, где из освещения был лишь фонарь за окном и едва заметный фиолетовый отсвет глаз Аконита.

Наверное, сказывалась усталость, смешанная с головной болью, потому что Кора почувствовала, как начинает медленно проваливаться в сон. Однако она ничего не стала делать, даже не попыталась удержаться на поверхности реальности. Ужасно хотелось просто полежать, будто это могло решить проблемы.

Сквозь дрему Кора почувствовала, как Аконит берет ее на руки и выносит в спальню. Он заботливо стянул домашние туфли, и Кора приоткрыла глаза, бормоча:

– Корсет надо снять…

А чтобы его снять, нужно снять юбку и блузку…

Аконит расстегнул юбку, стаскивая ее, и потянулся к пуговицам блузки. Коре пришлось приподняться, выпутываясь из рукавов. Затем она плюхнулась обратно и потянулась. Она могла бы все это сделать сама, но… Зачем?

Кора зевнула, лениво наблюдая, как Аконит взялся за застежки корсета. Он начал расстегивать их снизу, неспешно подходя к вырезу. Костяшки чужих пальцев задевали грудь. Но вот корсет был расстегнут. Аконит отбросил его на спинку стула и замер над Корой. Свет в его глазах едва заметно пульсировал, становясь то слабее, то разгораясь.

Кора, почувствовав прохладу, поежилась. Она осталась только в белье – коротких шортах и тонкой сорочке. Кора резко села, свесив ноги, мотнула головой, пытаясь вернуть бодрость.

– Тебе нужно поспать, мое сокровище, – тихо произнес Аконит, опускаясь на колени рядом с кроватью. Он положил подбородок на ее бедра и поглядел снизу вверх.

Кора рассеянно, следуя какому-то то ли рефлексу, то ли несуществующей привычке, погладила Аконита по голове. Он довольно прикрыл глаза и потерся щекой о кожу Коры.

– Побудешь немного со мной? – зачем-то спросила она.

– Как прикажет моя богиня, – проурчал Аконит в ответ.

Кора наклонилась, целуя его макушку, сильно пахнущую дымом, а затем нырнула под одеяло. Аконит опустился рядом, позволяя Коре поворочаться у него под боком, а затем засопеть, теряясь во сне.

* * *

Акониту никогда не требовалось много времени на сон. Большую часть этой ночи он смотрел на веснушки Корри, которыми была усыпана ее кожа. Он бы поцеловал каждую, но боялся разбудить свою богиню. Сон ее был неспокойным, то и дело Аконит чувствовал, как ее пальцы начинают сжиматься. Он нежно гладил ее спину и шептал глупости, которые только мог придумать, видя, как Корри вновь расслабляется.

Сложно было поверить, что все взаправду, что его богиня стала настолько настоящей, что лежит, свернувшись рядом, и сопит до умиления очаровательно. Аконит боролся с собой, лишь бы не начать тискать Корри, чтобы хоть как-то выплеснуть всю гамму чувств, которые рождались из-за нее. Вместо этого приходилось терпеть щекочущие мурашки по всему телу от каждого движения и почти задыхаться от совершенно необъяснимой эйфории.

Ближе к утру, когда рассвет едва занялся, а Корри успокоилась настолько, что во сне закинула на Аконита ногу, ему пришла пора вставать. Он с неохотой поднимался, осторожно выползая из-под мягкого тела своего сокровища, стараясь не разбудить. Задержался, чтобы полюбоваться отсветом рыжих волос, наклонился, носом зарываясь в локоны, сохраняющие запах сладких духов и запах кожи Корри. Затем порывисто поцеловал ее плечо и поспешил уйти, пока не захотел остаться.

Привычно распахнув окно в ванной, он выпрыгнул вниз, мягко приземляясь и перенося большую часть веса на пружинивший протез. Он сам починил его. Было что-то увлекательное в том, чтобы возиться с механизмами и направлять бушующую внутри магию на такие мелкие детали, что от концентрации мир почти прекращал существовать, и оставался один винтик. Мастер, который сделал протез, был бы доволен работой.

Выскользнув на улицу, Аконит провел по волосам рукой, меняя их цвет на черный. Хорошие маги смогли бы увидеть обман, но с ними он не собирался встречаться. Простенькой иллюзии хватит, чтобы пробежаться по городу.

Столица еще спала. Одинокие сонные кебмены стояли на углах некоторых улиц, газетчики уже лениво выползали, но их не хватало, чтобы оживить пустынную обстановку. Где-то у баров людей было побольше. Сейчас как раз наступил сегм, когда напившиеся за ночь молодые джентльмены вываливались наружу. Таких легко было обчистить, если у них, конечно, еще что-то оставалось после проигрыша в карты в задымленных клубах.

Аконит щелкнул пальцами, прикуривая сигарету. Внутри нарастал гомон Голосов. Что-то не так. Узнать бы, что. То ли они отзывались на недовольство, вспыхнувшее внутри, стоило ему задуматься об имповом подражателе, то ли дело в другом…

Впрочем, важнее подражатель. Кем бы ублюдок ни был, он убил рыжую девушку, вышедшую из дома Нортвудов. Можно заключать пари, что это не случайность. Нужно разузнать побольше.

Затянувшись напоследок и отбросив окурок в ближайший мусорный бак, Аконит кинул монету мальчишке-газетчику и вытащил один из номеров в общей стопке. Статья про ужасного преступника, убившего сразу двоих – уважаемого человека и девушку – бросилась в глаза. Еще бы, первая полоса! На странице с некрологами ничего не было. Наверняка Флетчеру некролога не будет, чтобы лишний раз не светиться. Подробностей об убийствах в тексте не нашлось, только про девушку написали коротко: «изнасилована и убита».

Аконит сложил газету, придерживая ее под мышкой, и ускорился. Он как раз успел к открытию забегаловки, где недовольный здоровенный тип сделал ему пережаренную яичницу и влил в чашку скверный кофе. По крайней мере, не яд.

Сидеть пришлось недолго. Окна забегаловки выходили аккурат на трехэтажный дом с чердаком, похожий на тот, где Джон Арчер снимал комнаты. Только этот дом был подальше от центра, и его стены ничем не были отделаны, глядя на улицу голой, посеревшей от времени кладкой.

Дверь дома распахнулась, являя бодрого молодого мужчину, спешащего на работу. Он никогда не опаздывал, всегда выходил раньше времени, чтобы успеть заглянуть в забегаловку. Кофе он брал только с сиропом, а из еды предпочитал в основном кесадилью, но только в тех случаях, если не успевал завтракать дома. Сегодня, очевидно, был тот самый день.

Пришлось развернуться так, чтобы вошедший не смог сразу рассмотреть лицо наблюдателя. Но когда новый посетитель прошел к стойке, чтобы сделать заказ, Аконит поднялся, на ходу сворачивая газету так, чтобы