– В здравии и болезни.

– В здравии и болезни.

– Обещаю любить и уважать тебя.

– Обещаю любить и уважать тебя, – голос стал бесконечно нежным.

– Пока смерть не разлучит нас.

– Пока смерть не разлучит нас, – повторили губы жениха. Все понимали, что сердце его при этом говорило: «Сейчас и вовеки веков».

– По Божьему установлению.

– По Божьему установлению.

– Я вручаю тебе свою верность.

– Я вручаю тебе свою верность.

В комнате зашевелились. В одном углу седоволосая дама смахнула слезы с глаз и подтянула повыше пушистую белую шаль. Снова зазвучал голос священника.

– Я, Билли, беру тебя, Бертрам.

– Я, Билли, беру тебя, Бертрам.

На этот раз повторял слова женский голос, тихий и нежный, но очень ясный и звенящий радостной уверенностью. Одна за другой звучали всем знакомые, но такие трогательные фразы службы, которая вручает одному мужчине и одной женщине будущее счастье.

Свадьба состоялась в полдень. Вечером миссис Кейт Хартвелл, сестра жениха, написала такое письмо:

«Бостон, 15 июля.

Мой дорогой супруг. Все миновало, и они обвенчаны. Я ничего не смогла сделать, чтобы это предотвратить. Впрочем, они не стали даже слушать меня, хотя прекрасно знали, как я спешила с Запада, чтобы поговорить с ними – меня ведь предупредили всего за два часа!

Но чего мы могли ожидать? С незапамятных времен влюбленные не отличаются разумностью, а уж если они столь безответственны, как Билли и Бертрам!..

А эта свадьба! Я ничего не смогла изменить, хотя очень старалась. Они провели венчание в гостиной Билли около полудня. Гостиную освещало только солнце. Не было ни подружек невесты, ни шафера, ни свадебного торта, ни фаты, ни подарков (кроме подарков от семьи и от этого жуткого китайского повара братца Уильяма, Дин-Дона, или как его зовут. Он ворвался в комнату перед самой церемонией и преподнес Билли жуткого идола из зеленого камня, который, по его утверждению, принесет «много-много стястья», если она получит его перед тем, как выйдет замуж. Я бы не стала держать эту отвратительную вещицу на виду, но Уильям утверждает, что это настоящий нефрит и статуэтка очень ценна. Разумеется, Билли с ума сошла от радости (или, по крайней мере, сделала вид). Не было никакого приданого и не устраивали никакого приема. Вообще ничего не было, кроме жениха. Билли, правда, говорит, что ей больше ничего и не нужно, и по этим словам ты можешь понять, насколько безрассудна она в любви. И это несмотря на много недель разрыва помолвки, когда я полагала, что сумела воззвать к ее здравому смыслу. А потом я получила от Бертрама эту дикую записку с сообщением, что они женятся сегодня.

Никакого удовлетворительного объяснения происходящему я не получила. Стоял жуткий шум, и эти двое странных детей так боялись разлучиться хотя бы на одно мгновение, что разумный разговор был совершенно невозможен. Когда Билли разорвала помолвку прошлой весной, никто из нас не понял, почему она это сделала, и точно так же никто не понимает, почему она ее… м-м-м… возобновила. Насколько я сумела понять, она вообразила, что он ее не любит, а он – что не любит она. Вероятно, все здорово запутали девушка, портрет которой Бертрам писал в этот момент, и юноша, который иногда пел с Билли, – некий мистер Аркрайт.

В любом случае, весной произошла развязка. Билли разорвала помолвку и бежала в неведомые дали с тетей Ханной, оставив Бертрама в Бостоне разрываться между «мучительным отчаянием и беззаботной веселостью». Во всяком случае, так говорил Уильям. И вот, находясь во втором из этих состояний, он попал в ужасную автомобильную аварию, сломал руку и чуть не сломал шею. Он бредил и постоянно звал Билли.

Судя по всему, Билли это было неизвестно. Но неделю назад она вернулась домой и каким-то образом об этом узнала. Полагаю, ей сообщил Пит – старый дворецкий Уильяма. Что именно случилось тогда, я не знаю, но точно известно, что она под дождем потащила бедную старую тетю Ханну прямо к Бертраму в какой-то совершенно неподобающий час, и тетя Ханна ничего не смогла с этим поделать. Билли только твердила: «Бертрам любит меня». Тетя Ханна сказала, что если бы я видела лицо Билли, то поняла, что она отправилась бы к Бертраму, будь он на вершине Гималаев или на дне Китайского моря. Так что это, возможно, и неплохо – для тети Ханны, конечно, – что он нашелся дома, на собственном диване. Так или иначе, она к нему поехала, и через полчаса они невозмутимо сообщили тете Ханне, что собираются пожениться сегодня.

Тетя Ханна говорила, что она пыталась их удержать и убедить отложить свадьбу до октября (изначальная дата), но Бертрам был неумолим.

Когда он заявил, что женился бы на ней прямо завтра, если бы не новый закон о лицензиях, тетя Ханна бросила все попытки в страхе, что он получит специальное разрешение, пойдет к губернатору или к президенту или сотворит еще что-нибудь ужасное (какая забавная старушка эта тетя Ханна!). Бертрам сказал мне, что не сможет чувствовать себя в безопасности, пока Билли не будет окончательно принадлежать ему. Что она может что-нибудь прочитать, или услышать, или подумать, или получить письмо от меня (как будто меня кто-нибудь слушает) и снова разорвать помолвку.

Теперь она принадлежит ему, и я полагаю, что он наконец доволен, хотя, что касается меня, мое мнение ничуть не изменилось. Я все еще утверждаю, что они совершенно не подходят друг другу и что брак разрушит его карьеру.

Бертрам никогда не любил и никогда не сможет любить женщину долго. Но если уж ему так надо жениться, почему бы ему не выбрать милую, разумную домашнюю девушку, которая будет его кормить и обстирывать?

При этом мне очень нравится Билли, ты это знаешь, дорогой, но вообрази только ее в роли жены или, тем паче, матери! Билли – милая девушка, но она знает о настоящей жизни и ее трудностях не больше нашей маленькой Кейт. Я никогда не видела настолько же импульсивной, безответственной и не думающей о последствиях женщины. Она может чудесно играть на пианино и сочинять прекрасные песни, я с этим полностью согласна. А если мужчина голоден или потерял пуговицу?

Билли всегда жила своей собственной жизнью и долгие годы получала все, что хотела. Это плохая подготовка к браку, особенно к браку с человеком вроде Бертрама, который всегда жил своей жизнью и получал все, что хотел. Господи, что же случится, когда ни