Шрифт:
Закладка:
— Твоей молодости? Не такая уж ты развалина.
Именно так он и выразился.
А потом он пересел к ним за стол. Улла тоже обзавелась кавалером.
И всем четверым было хорошо вместе.
Давно уже Майя не смеялась так много и так весело.
И давно уже не чувствовала себя так свободно и радостно.
— Не слишком это благоразумно, — сказала она Улле.
Они стояли перед зеркалом в туалете и подкрашивали губы.
— А что?
— Ну, мы с тобой... две замужние женщины... Что бы подумали наши мужья...
— У них свои заботы. И потом... Кто ничего не знает, тот не расстраивается...
— Но люди видят нас...
— Ну и что из этого? Человек имеет право немножко развлечься. Как тебе нравится мой парень?
— Вполне, — улыбнулась Майя. — А что будет дальше? Когда все кончится... Танцы то есть...
— Не волнуйся, — заговорщически подмигнула Улла. — Нашими судьбами ведают звезды.
— Куда мы теперь? — спросил кавалер Уллы, когда расплатились по счету и танцевальная музыка смолкла. — Кстати, меня зовут Торстен, — сообщил он Майе.
— Майя.
— Ко мне домой, — предложил Ян. — У меня есть коньяк. Кофе тоже могу обеспечить. Организуем легкий ужин. Найдется еще немного селедки.
— Я не знаю... — замялась Майя.
— Все ты прекрасно знаешь, — сказала Улла. — От кофе и коньяка, ей-богу, никто еще не умирал...
В такси Майя посмотрела на Яна. Ему было, наверное, лет тридцать. Волосы не слишком длинные, аккуратно причесанные. Одет в светлый костюм. Охотно смеется.
Она покосилась на Торстена. На том широкий кричащий галстук и синий блейзер. Похоже, он здорово пьян. Голос у него зычный, и хохочет он так, что стекла дрожат.
Майя с нетерпением ждала, что будет дальше.
И вот они сидят перед кофейными чашками и рюмками коньяку, ждут, когда закипит вода.
— Ну, будем здоровы! — провозгласил Ян.
Они чокнулись, выпили, и Ян поставил пластинку.
— Пока вода греется, можно потанцевать.
Он снял пиджак и остался в одной рубашке.
Все стали танцевать.
А потом засвистел чайник.
— Здо́рово, — сказала Улла, отставляя свою чашку. — Послушайте, сдается мне, что вы между собой хорошо знакомы.
Ян и Торстен переглянулись и расхохотались.
— Точно, — признался Ян с веселым огоньком в глазах. — Мы вместе работаем на почте.
— И часто вы похищаете женщин и привозите их сюда? — спросила Улла.
Ян замялся.
Улла рассмеялась и положила руку на плечо Торстена:
— Не надо рассказывать... Так даже увлекательней... Правда, Майя?
Майя вздрогнула и посмотрела на нее.
— Конечно... — сказала она. — Я тоже так думаю...
Рука Яна коснулась ее обнаженной спины.
Это не было неприятно.
— Пойдем! — воскликнула Майя. — Я хочу танцевать.
Немного погодя Улла и Торстен вышли на балкон.
Улла облокотилась на перила, он гладил ее плечи. Платье соскользнуло вниз... но тут картина скрылась из поля зрения, и Майя видела только глаза Яна.
Потом Ян захотел ее поцеловать. Она ощутила на губах его ищущий рот, приоткрыла губы и ответила на поцелуй. И почувствовала, что слабеет, но не протестовала, потому что это было и приятно и волнующе.
— Пойдем, — шепнул он и взял ее за руку.
Она позволила ему увести себя и вскоре уже лежала на кровати. Ян лег рядом.
Он оперся на локоть, и она услышала, как стучит его сердце.
Он осторожно придвинулся к ней.
Она вскинула руки, обняла его за шею и притянула к себе. Они целовались, а его руки скользили по ее телу.
Это было прекрасно.
Платье сбилось. По телу пробегала дрожь...
И вдруг ей стало плохо. Комок подступил к горлу. Она сглотнула слюну, но комок не проходил, ее даже затошнило.
Что я делаю! — думала она.
Он заметил перемену в ней и с удивлением спросил:
— Что такое?
Майя лежала вся обмякшая, слезы текли ручьем.
— Извини, — сказала она слабым голосом.
Она отвернулась. Ей невыносима была мысль о том, что он увидит ее плачущей.
— Ты... что?
Пальцы Яна нежно ласкали ее кожу.
И тут Майя не выдержала. Рывком подтянула колени и села.
Комната ходила у нее перед глазами.
Она встала, и все вокруг поплыло.
— Ты плохо себя чувствуешь?
— Да... да... отпусти меня...
— Но какого черта!..
Почему он так разозлился?
— Ты что, больная, старая перечница?
— Нет! — выкрикнула она, одергивая платье, и опрометью бросилась из комнаты.
Схватив с журнального столика сумочку, не видя Уллы и Торстена, она накинула плащ и дернула дверь, но та не поддалась, пришлось отпирать замок. Наконец дверь распахнулась, она пулей вылетела на лестницу, вниз по ступенькам, и вот она уже на тротуаре.
Все ли она захватила?
Сумочка... плащ... да... нет!
Она не удержалась и фыркнула.
Смех сквозь слезы.
Трусики остались у него на кровати.
Она услышала, как распахнулось окно.
— Майя!
Она посмотрела вверх. Из окна высунулась Улла.
— Майя! — крикнула она. — Подожди... постой! Что случилось? Майя! Вернись!
Тут она побежала. Домой.
И снова хлынули слезы. Потоком.
46
Патрульная машина затормозила так резко, что завизжали покрышки. Свет мигалки плясал по стенам домов. Распахивались окна, выглядывали люди, слышались голоса. Полицейские выскочили из машины и подбежали к распростертому на асфальте телу.
— Ну как?
— Он в сознании?
Заплывшие глаза уставились на полицейских.
— Кто-то на меня набросился... и избил... — пробормотал человек распухшими губами.
Лицо было в синяках, рот и нос в крови.
— Я... я возвращался домой... и вдруг кто-то сзади навалился и стал меня бить...
— Кто же, черт возьми, позвонил в полицию?
— Моя жена... Она стояла у окна и все видела...
Один из полицейских обернулся
