умирала от полученных травм. (Однако полковник Чартерис, дважды обвиненный в изнасиловании и дважды приговоренный к смерти, был дважды помилован королем и умер в своем загородном поместье).22 Хогарт ошибался, думая, что он открыл новые горизонты в этих жанровых гравюрах; их было много в Италии эпохи Возрождения, во Франции, в Нидерландах, в Германии. Но теперь Хогарт создал искусство и философию «моральных сюжетов». Как и большинство моралистов, он сам не был безупречен; он без ужаса переносил общество пьяниц и проституток,23 И его гравюры были рассчитаны прежде всего на то, чтобы заработать деньги, а потом, по возможности, на святых.

Гравюры «Блудницы» хорошо продавались, понравились двенадцати сотням подписчиков и принесли более тысячи фунтов стерлингов. Хотя пиратские издания и подрезали монету художника, они отогнали волка от двери. Британская публика, не испытывавшая страсти к живописи, с готовностью приняла эти сцены греха. Здесь был запретный плод, стерилизованный моралью, но от этого не менее восхитительный; здесь за гроши можно было безопасно познакомиться с пороком и с удовлетворением наблюдать за тем, как его наказывают. На заработанные деньги Хогарт теперь мог прокормить семью; он снял дом в фешенебельном районе Лестер-Филдс и повесил перед дверью золотую голову, обозначавшую его профессию художника. Позже он купил загородный дом в Чизвике.

В последующие несколько лет он написал несколько больших картин, в первую очередь «Ярмарку в Саутварке» — английский Брейгель — и красивый групповой портрет «Семья Эдвардсов». Но в 1733 году он вернулся к гравюрам и параллельно с «Блудницей» написал серию под названием «Прогресс рейки». Окрыленный юноша внезапно получает богатое наследство; он бросает Оксфорд и отправляется в Лондон, наслаждается кабаками и шлюхами, растрачивает деньги, попадает за долги в тюрьму, спасается от брошенной любовницы, восстанавливает платежеспособность, женившись на пожилой даме с одним глазом, но большими деньгами; он проигрывает свое новое состояние у Уайта, снова попадает в тюрьму и заканчивает свою карьеру безумцем в больнице «Бедлам». Это была пьеса морали в картинках, легко воспринимаемая и наглядно представляющая один из отрезков жизни. Чтобы уберечь гравюры «Рейка» от пиратства, Хогарт провел кампанию за юридическую защиту своих прав. В 1735 году парламент принял «Акт о поощрении искусства дизайна, гравюры, травления и т. д.»; этот закон, известный в народе как «Акт Хогарта», давал ему эквивалент авторского права на свои гравюры. В 1745 году он выставил на аукцион картины, с которых он гравировал «Блудницу и грача», и выручил 427 фунтов стерлингов.

Решительный и уверенный в себе, он предпринял еще одну попытку заняться живописью. «Я питал некоторые надежды на то, что мне удастся добиться успеха в том, что в книгах называют «великим стилем исторической живописи»».24 В десятилетие с 1735 по 1745 год он создал несколько превосходных картин, которым пришлось ждать столетия, чтобы получить признание. Опечаленный поэт25 это старая история об обнищавшем авторе, который сидит без денег за квартиру, в то время как его жена вяжет, а их кот беззаботно спит. В «Бассейне Вифезды» сделана попытка изобразить библейскую сцену, но Хогарт приправил ее полуобнаженной красавицей с полным лицом Христа. Художник не обошел стороной женскую плоть, и на гравюре «Прогуливающиеся актрисы, одевающиеся в сарае» он придал ей дополнительную привлекательность в виде полуснятой одежды. Добрый самаритянин26 приближается к уровню «Старых мастеров». Более привлекательна большая картина «Дэвид Гаррик в роли Ричарда III»;27 Она была написана по заказу мистера Данкомба, который заплатил за нее двести фунтов — самый высокий гонорар, который когда-либо получал английский художник.

Тем не менее эти работы не получили признания критиков. В 1745 году Хогарт вновь обратился к сатире на лондонскую жизнь в гравюрах, где репейник указывал на мораль с помощью сказки. В первой сцене «Брака по моде» разорившийся подагрический граф заключает договор о женитьбе своего титулованного и безвольного сына на безвольной дочери богатого олдермена. Граф показывает родословную в виде дерева на свитке, адвокат посыпает подписи промокательной пудрой, жених отворачивается от невесты, которая прислушивается к своему ухажеру, а две собаки монополизируют домашний покой. В следующей сцене супруги уже в разладе: молодой лорд вернулся измотанный после ночного приключения, о характере которого свидетельствует торчащий из кармана кружевной чепчик девушки; молодая жена зевает после ночи, проведенной за музыкой, азартными играми и светскими беседами; и снова только собака счастлива. Третья сцена — самая смелая в творчестве Хогарта: лорд-негодяй приводит свою любовницу к врачу-шарлатану, чтобы сделать аборт. В четвертой сцене жена прихорашивается на пирушке, или утреннем приеме; с ней ее любовник, и она не обращает внимания на музыку, которую играют или поют ее гости, среди которых есть девиант с бигудями в волосах. В пятой сцене муж застает ее с любовником; двое мужчин обнажают шпаги; муж смертельно ранен; любовник убегает через окно; жену мучают угрызения совести; в дверях появляется констебль. В последней сцене молодая вдова умирает; отец, снимая с ее пальца дорогое кольцо, спасает последние остатки состояния, которое он заплатил за ее титул.

В 1751 году Хогарт объявил, что продаст с аукциона в определенный час в своей студии картины маслом, которые он сделал для «Брака в стиле а-ля Мод»; при этом он предупредил торговцев картинами, чтобы они держались подальше. На аукцион явился только один человек, который предложил 126 фунтов стерлингов за картины и их рамы. Хогарт отпустил их по этой цене, но в частном порядке негодовал по поводу позорного провала. В 1797 году за эти картины выручили 1381 фунт стерлингов; сегодня они входят в число самых ценных экспонатов лондонской Национальной галереи.

Тем временем он заслужил гнев короля, написав «Марш гвардейцев в Шотландию» (1745). Это был год попытки Бонни Принца Чарли свергнуть Ганноверов. Хогарт изобразил, как королевские гвардейцы собираются в Финчли, пригороде Лондона. Их созывают фифер и барабанщик; солдаты принимают свою участь с помощью опьянения; они имеют жалкий вид, больше подходящий для кабацких посиделок, чем для встречи с героической смертью. Художник показал картину Георгу II с просьбой разрешить посвятить ее ему. Король отказался. «Что?» — воскликнул он. «Художник бурлескирует солдата? Он заслуживает пикета [тюремного заключения] за свою дерзость. Уберите с глаз долой его трупоедство!» Хогарт, как гласит неопределенная история, посвятил картину Фридриху Великому как «поощрителю искусств и наук».28

Он возобновил работу над сатирическими гравюрами. На двенадцати листах под названием «Промышленность и праздность» (1747) он проследил карьеру