Аворик посмотрел на единственную семью, что стояла, безучастно опустив головы.

– Лереса Келани Кевалайн, согласны ли вы стать первой секейрой Эремита?

Кевалайн была уверена, что просто неверно расслышала его, не поняла смысла сказанных слов. Однако Аворик смотрел прямо на нее. Напряжение в зале словно потрескивало маленькими искорками, сгущаясь вокруг К.

– Как ты сказал? – пробормотал Сават Станкевичус. Он больше не улыбался.

Келани слышала, как глубоко вздохнул ее брат. Отец сдерживался из последних сил. Ее охватило неописуемое ощущение страха, отвращения и замешательства. Ей хотелось сбежать из этого зала, из этого безумия, в которое превратилась ее жизнь, но железная рука секира удерживала ее возле себя.

Собравшиеся засуетились. Тронный зал казался готовящейся вскипеть водой. Первым пузырем, всплывшим на ее поверхность, был еще один А., наследник, лерен Асерет Анатчиш, который, спотыкаясь, поднялся на помост, чтобы шепнуть что-то брату на ухо. Аворик с неохотой наклонился к нему, прислушиваясь к разгневанным, как могла судить Келани по его сердитому лицу, замечаниям Асерета по этому поводу. Конечно, он был против. Против Келани.

Сердце колотилось так, что ничего остального не было слышно. Лереса повернулась к отцу. Она не станет этого делать, не выйдет замуж за А., – за того, кого она не знает и к кому не испытывает ни капли привязанности. В конце концов, он пытался ее убить. Однако Кент Кевалайн был готов в любой момент заткнуть ей рот.

– Ты пойдешь туда и будешь в восторге от его предложения, – прошипел он сквозь зубы, склонившись над ней, чтобы никто не услышал.

Келани забормотала, пытаясь возразить. Она дрожала.

– О-отец, я-я…

– Меня не волнует, чего ты хочешь или о чем ты думаешь, Келани, – оборвал он ее резко. – Ты сделаешь это ради Кирстин. Ты видела, на что я способен, – пригрозил он, глядя на ее старшую сестру, как на очередную мишень.

Лереса оглянулась. Она увидел раскрытый рот Кирстин, как будто та окоченела, и даже ее ресницы покрылись хрусталиками льда. Не потому, что каким-то образом расслышала угрозы их отца. А. только что сделал Келани предложение. А за Кирстин мелькнула перевязанная рука Коринтии.

Келани сглотнула.

Нет. Ее отец не стал бы. Он не мог. Она была уверена, что сломанная рука Коринтии была чистой случайностью, что она случайно ранила себя в Ракиусе, упражняясь.

Однако, раз усомнившись в этом, лереса не могла перестать думать о том, какие муки ждут Кирстин. Келани не могла рисковать. Она не вынесет, если та пострадает из-за нее.

У Кирстин сильный характер, но ее так легко сломать. Ее сестра лишь казалась сильной. Внутри Кирстин такая же хрупкая, как и она.

Ее внимание сосредоточилось на Аворике. Акар Анатчиш тоже поднялся наверх, чтобы переубедить его. Он и его старший брат пытались уговорить лерена выбрать другую, более подходящую лересу? Кого-то определенного? Почему они так ненавидели К.?

Аворик покачал головой. Холодные глаза лерена, наследника А., пронзили ее, как две сосульки. Келани, как и он, не желала этой помолвки, но не отвела взгляд и приняла вызов, даже если эти внимательные глаза рвали ее на кусочки. Она не признает поражения еще раз.

К. глубоко вздохнула, когда Асерет принялся отговаривать упертого брата.

Нет, она не хотела. Нет, она не могла.

Как будто издалека до нее доносился призрачный звон крышки чайника, дребезжащей от горячего пара гнева леренов и секиров. Священник, возможно, опасаясь, что капли кипящей воды ошпарят его руки, лукаво отступил в дальний конец помоста, в поисках укрытия где-то за троном.

Келани хотела разжалобить секира, умолять его оставить все как есть, но обнаружила, как чьи-то руки тащат ее к возвышению.

– Ты будешь делать все, что он скажет, и будешь такой, какой он захочет, – нашептывал ей отец. – Теперь ты принадлежишь ему, – сказал он и отпустил ее, подтолкнув вперед, к А., словно обменяв сочное мясо на славу и уважение, которое Кент потерял после Арены.

Акар Анатчиш и его наследник стояли позади Аворика.

Секир А. посмотрел на нее как на ничтожество, потом направил всю ярость и неприязнь на секира К., понимая, что повлечет за собой брак запятнанного позором Имени с их победоносным родом. Наследник А. отказался дальше наблюдать за этим зрелищем и сошел с помоста, чтобы затеряться в толпе. Лицо Аворика казалось отстраненным, но его взгляд по-прежнему был прикован к ней.

Она лишь гадала, что скрывалось за этой холодной маской. Почему он выбрал ее? Что он получал от этого неравного брака? Что-то было не так, но лереса не могла понять, что именно. Единственное, что не вызывало у К. никаких сомнений, – его намерения не могли предвещать ничего хорошего для нее.

Хотел ли он унизить ее в отместку за все то презрение, что ее род испытывал к ним годами? Пытался ли он заставить ее замолчать, чтобы никто и никогда не узнал о произошедшем на Арене? Как он нарушил правила и чуть не убил ее? Хотел ли Аворик воспользоваться ею и бросить, как это сделал Сет?

Ее сердце кольнула боль воспоминаний. Старые раны вновь закровоточили. На глаза навернулись слезы.

Нет. Она не пойдет у него на поводу, даже если он нацепит на нее ошейник. Не будет делать то, что он прикажет, не будет угождать ему.

Келани согласилась на это только ради Кирстин. Он еще пожалеет, что выбрал ее. На этот раз она не отступит. Не позволит ему играть с ней, помыкать ею. Если А. хочет завершить Арену за закрытыми дверями, она не станет возражать.

Келани поняла, что у нее есть все, чтобы одержать верх над Авориком. Конечно, оружие поменялось на новом поле битвы. Ее умения теперь не пустой звук. Главное, у нее была возможность начать все сначала. Надежда собрать себя обратно по кусочкам, даже если другие не понимали этого.

Это будет она. Она заставит его ослабить бдительность. Она избавится от него. И тогда, в конце концов, останется только одна секейра.

Келани уже мысленно надела корону. Секейра Келани Эремит. Ей нравился ее новый титул.

Туман вокруг нее стал развеиваться, когда она обнаружила свое новое «я», потому что Келани Кевалайн, несмотря на ложь других, умерла на Арене. Сет Станкевичус убил ее, а Кент Кевалайн похоронил.

Но ее последняя воля исполнится. Никто больше никогда не переступит через нее. Никто не прикажет ей что-либо. Келани расправила плечи и вытянула шею. Ее потускневшие от горя и усталости глаза вновь заблестели.

«Я не принадлежу тебе», – говорила она Аворику каждым