или мои отпрыски еще будут слишком малы, чтобы править и сражаться, она возглавит секьяр, – перечислил он требования. – Подумайте об этом, – это казалось почти приказом. – Вас это никак не затронет…

– Не говори ерунды. Разумеется, затронет. Ваш род избежит так Арены, – не унимался Сават.

– Да, – А. решительно кивнул. – Это могло бы помешать любому из нас безвозвратно потерять еще одного члена семьи или, во всяком случае, сделать так, чтобы его место занял другой… в данном случае другая, – поправил он себя. – Секейра. – А. хитро взглянул на С. – Я не понимаю причин вашего гнева, секир Станкевичус. Вас, у которого такие замечательные и умные дочери.

С. впился в него заинтересованным взглядом.

– Я бы хотел, чтобы каждый из вас ответил на один вопрос, – Аворик обращался к каждому в этом зале, по-прежнему следя за лицом Савата. – Если бы я умер завтра, кого бы вы отправили на Пятую Арену? Секир Станкевичус, вы бы послали своего младшего отпрыска, который стал единственным наследником после смерти лерена Сета, или одну из ваших прекрасных дочерей? – не дожидаясь ответа, он уставился на другую жертву. – Секир Пемондарк, сможете ли вы смириться с потерей близнеца, которого вы спасли от участия в прошедшем турнире? – Аворик перевел взгляд. – Секир Бельтесорн, а вы? Ваша дочь еще слишком молода. Пошлете наследника? Секир Анатчиш, – он наконец встретился глазами с отцом, – кого из сыновей вы бы выбрали на этот раз?

Аворик окинул взглядом всех и задал последний вопрос.

– Или… вы бы сами вызвались защищать честь своей династии, как храбро решили секир Моркевир и секейра Джетенопикс?

На несколько мгновений во всех уголках тронного зала воцарилась тишина. Ни один из секиров не осмелился ответить сразу, тщательно взвешивая все за и против. Большинство повернулись лицом к своим потомкам, оценивая их, некоторые, возможно, задавались вопросом, смогут ли еще произвести потомство, чтобы восполнить потери от следующей кровавой бойни. Возможно, все, кроме К., который жаждал новых страданий и новой крови, чтобы отмыть ею запятнанную честь рода.

Кент попытался заиграть с Авориком, считая себя более опытным, или просто отчаяние разъедало его нутро.

– Искусство, которым вы владеете, действительно превосходно, лерен Анатчиш, – выговорил он с нарочитым равнодушием, как будто этот вопрос его не особо касался, – умело заговариваете нам зубы, чтобы мы вас не укусили. Но с вашей стороны это богохульство… Именно Арена сделала вас секиром, – упрекнул он лерена. – Глупо так цепляться за жизни слабых. Великие рода многим обязаны Арене, и их не обманут ваши сладкие речи.

Аворик одарил его одной из своих самых очаровательных улыбок, прежде чем ответить.

– Я просто излагаю факты, – как бы оправдывался он. – Извините, если я не задал вам вопрос, Секир Кевалайн, мне показалось это слишком наглым и очевидным, когда ваша семья самая многочисленная из всех, а победа вашего оправившегося от болезни наследника бесспорна. Полагаю, только ваш род заинтересован в Арене, – заявил он К. – Так бы вам удалось смыть позор недавнего поражения.

Секир К. так сильно сжал зубы, что у него разболелась челюсть. Он сам навлек на себя эти обвинения.

– Дерзкий мальчишка, – почти выкрикнул он, – с кем ты, по-твоему, разговариваешь?

– С равным, секир Кевалайн, – пресек его лерен. – Уверяю, я вовсе не хотел вас оскорбить.

Выражение хорошего мальчика, снова появившееся на лице А., еще больше взбесило Кевалайна.

– Ты не секир, – проворчал Кент, – еще нет. И пока твой долг – держать рот на замке, когда с тобой говорят старшие по званию, – он ткнул в него указательным пальцем. Кент привык, что этот жест мог быть даже более пугающим, чем заряженный ствол револьвера.

– Мы не об этом сейчас говорим, секир Кевалайн, – возразил Акар Анатчиш в защиту своего сына, как бы подтверждая свое согласие на раскол. – Его коронация неизбежна, – настоял он. – И позвольте мне дать вам совет. Не проигрывайте ни одной Арены больше, иначе ваша династия потеряет все.

Оба секира метали молнии друг в друга.

– Мой род проголосует за, – неожиданно раздался голос С., и стены зала разнесли его эхо. – Я подпишу, где и когда это будет необходимо.

Священнослужитель кивнул, изо всех стараясь вернуть себе хоть какой-то контроль за происходящим.

– Кто-нибудь?..

– Мы, род Тахира, согласны, – проговорил Тиберий Тахира, удивив остальных настолько, что все обернулись. Не потому, что их удивило его желание избежать Арены, в которой его семья еще ни разу не участвовала… Они всегда держались в стороне от спорных вопросов, не вмешиваясь в перепалки между родами.

– Наше Имя тоже, – без особой необходимости присоединился Акар Анатчиш, глядя вперед, на случай, если его решение все еще не было ясно другим.

– В таком случае, – священник сглотнул, – это будет ваш первый указ после восшествия на престол, лерен Анатчиш. Если вы не возражаете, мы все-таки начнем.

Подушечки пальцев избранного дрожали на страницах книги. На его покрасневшем лбу вздулись от напряжения вены. Возможно, он испугался огромных и голодных ртов секиров, готовых растерзать любого за малейший проступок.

– Я еще не закончил, – прервал его победитель Арены второй раз. – Я выбрал лересу, которую хочу видеть моей будущей секейрой, и, поскольку все здесь, я не вижу смысла скрывать ее имя.

В ответ на его слова многие пожали плечами, некоторые покорно склонили головы. Каждый оглядел присутствующих в комнате лерес, как добычу.

Шестеренки закрутились. Только Аворик стоял расслабившись. Лерены и лересы по-своему прикидывали разные возможности, отвергая иных кандидаток и моля богов об избрании других. Наиболее вероятными виделись представительницы родов Джетенопикс, Моркевир и Станкевичус.

Причины, что благоволили близняшкам Джетенопикс или лересе Мюриэль Моркевир, были очевидны. Они поддерживали хорошие отношения с Анатчишами. Выбор был не очевиден из-за того, что одна из М. была двоюродной сестрой А., и Дж. после смерти матери могли поделить земли и стать секейрами на равных. Если Джудит или Джасбель примут предложение руки и сердца Аворика, им придется отречься от своего рода, дабы их преданность не вызывала сомнений. Секир или секейра хранят верность одному Имени и народу.

Так что секир Сават Станкевичус самодовольно выставил грудь вперед, поскольку Анатчиш уже обмолвился о непревзойденной красоте его дочерей. Вряд ли его выбор пал на недавно овдовевшую Селену с ребенком на руках, которая к тому же старше его на десять лет и совсем скоро увянет. Однако Сорания… Помолвка его дочери с лереном Паденом Пемондарком отменилась после его глупой смерти на Арене, так что она отдаст свое сердце великому завоевателю. Ладонь Савата легла на плечи дочери, подающей большие надежды на корону нового секьяра. Отец уже был готов толкнуть ее вперед