Казалось, что всё валится из рук. В том числе и отношения с окружающими, но в случае со всеми остальными ненависть, неприязнь и попытки поставить палки в колеса давно стали вещью привычной. Самаэль не грешил последним из списка, но при этом беспокоил больше остальных.

Как ни старался Владыка отстраниться от проблемы, руководствуясь словами друга о произошедшем, не получалось. Или получалось, но на крайне короткий срок. Продолжи он в таком духе, и в какой-то момент обнаружил бы, что армия с лёгкой руки тави Гринда отдала свои симпатии всем, кроме новоиспечённого правителя.

Быть может, стоило всё-таки рассказать всю правду, от начала и до конца. Об Иллайе, о её отказе и том, как отвратительно было после видеть её, радостно улыбавшуюся на свадьбе со старшим из братьев Гринд. О том, что стоило бы отпустить ситуацию, раз уж она развернулась не в его, Айорга, пользу, но внутри настолько прочно поселился червяк злобы, точивший его самообладание в последующие несколько лет, что в конечном итоге все закончилось так, как закончилось.

В конце концов, и ему бы стало проще: прошлое могло быть прошлым, сколько угодно, но в памяти до сих пор была свежа картина того, как женщина на последнем издыхании отдала своего ребёнка в руки тому, кто был ответственен за случившееся. Она тоже всей правды не знала.

Валакх выпрямился, подперев щёки ладонями, и с донельзя хмурым видом уставился на двери, находившиеся на противоположной стороне помещения. Внутренний голосок намекнул о необходимости их запереть. Вряд ли кто-то мог пойти на такой риск, как проникновение в покои правителя во время отсутствия последнего, но при нынешних настроениях предосторожность не была лишней. Главное было добраться до конечной точки.

Беглый осмотр кабинета привёл к неутешительным выводам: посох опять остался где-то вне досягаемости хозяина. Интуиция, тем не менее, продолжала настаивать на своём.

Глухо выругавшись, Айорг упёрся ладонями в поверхность стола и заставил себя подняться. После нескольких часов вне Пантеона ощущения были уже не так плохи, как на территории святого семейства, но нормальная ходьба все ещё была исключительно в недалёком будущем. Ползать – это был самый выгодный вариант – не позволяла гордость. Это бы знаменовало маленькую победу Василиска, а предоставлять её ему не собирались даже несмотря на то, что Король богов не мог увидеть плоды своих «трудов».

Медленно, используя в качестве опоры все, что в буквальном смысле попадалось под руку, валакх добрался до дверей. Ноги подвели, когда он взялся за ручку и к своему неудовольствию вспомнил, что не забрал ключ из ящика стола.

От перспективы повиснуть мёртвым грузом на медной рукоятке спасли чужие руки, в последний момент подхватившие со спины.

Подозревая, что похож на пойманного котёнка, которого держат под передние лапы, валакх запрокинул голову.

– Спасибо.

Самаэль молча, все так же, как зверька, перенёс его к одному из гостевых кресел. Потом подошёл к столу и, после некоторых поисков, разжился ключом.

– Я здесь от скуки сдохну,– пробормотал Владыка, когда тави собрался вернуться в личные покои.– Может, хоть книжку подашь какую?

Мужчина остановился у гардины и посмотрел на валакха через плечо:

– Поползаешь.

– Гринд, я ведь не со зла!

– Я тоже,– глумливо улыбнулся тави.– Это дружеский совет. А в следующий раз подумаешь прежде, чем говорить.

5.

Увядший, казалось бы, навсегда, цветок почувствовал тепло чужих рук и поднял головку. Потянулся к мягкому свечению, расправил лепестки и спустя пару секунд снова заиграл прежними яркими красками. Долго бы это не продлилось – эффект спал бы ночью или вечером, когда детвора уже была бы в постелях.

Цветок бы срезали и швырнули в общую яму таких же пожухлых отходов природы и всех её обитателей, гниющих на дальнем конце территории.

Она представляла собой все то, от чего они успешно пытались в своих речах сбежать – вонь, от неё исходившую, как часто ни чисти, можно было спрятать только за красивым фасадом магии. Однажды скрывавшую отвратительный смрад иллюзию забыли подновить вовремя, и до сих пор то и дело возникало ощущение, что кисло-сладкий приторный запах, комом встающий в горле, витает где-то рядом.

Обрадовавшиеся спасению цветка, который на данный момент жизни представлял для них особую важность, дети рассыпались в благодарностях. Один даже рискнул обнять его за шею, после смущённо отступив назад и потупив взгляд.

И тут же, развернувшись, вся троица сорвалась с места и умчалась играть то ли в прятки, то ли в догонялки, то ли ещё во что-то, что нынче было в ходу у детей.

Василиск посмотрел на цветок, в землю возле которого упёрся ладонью, когда один из малолетних шалопаев кинулся обниматься. Ему потребовалось совсем немного времени на размышления прежде, чем сорвать мёртвое растение, чья суровая действительность на несколько часов скрылась за флёром магических махинаций. Будь он посильнее в сарпиде, все было бы иначе. Цветок прожил бы ещё пару месяцев – действительно прожил бы.

Будь он сильнее в сарпиде, Владыка не сумел бы сбежать из Пантеона посреди ночи. Первородные бы получили шанс, пусть и шантажом, обратить вспять то, что когда-то натворил огненный ублюдок Джартах.

Двинувшись к главному крыльцу, Василиск едва слышно выругался и не глядя швырнул цветок в кусты, росшие по краю дорожки.

После смерти Неповторимого многие вздохнули с облегчением: засилье ифритов закончилось. При Владыке, который был им сородичем, они имели право беспрепятственно ходить по эрейским территориям, а многие набрались наглости достаточно, чтобы брать в жены имперок и оставаться с ними на землях, которые каждой невесте шли в приданое.

Когда казалось, что засилье огненных ублюдков сошло на нет, старший брат Первородных, казалось, посчитал своим долгом пихнуть дочку своего предшественника замуж за их Князя. Ещё и взял под крыло ифритенка, когда-то смеха ради пущенного Мортемом ко двору.

Последнее было больше слухами, подтверждения которым Василиск так до сих пор и не смог найти, но всем было известно – пересуды не возникали из пустоты.

Возвращаться внутрь резиденции не хотелось. К этой мысли он пришёл, остановившись перед ступенями и посмотрев на как раз выглянувшую на улицу Норию.

Утро началось со ссоры, которой не должно было состояться, но кто же знал, что Санбика будет идиоткой хуже, чем все предполагали, и действительно посчитает, что произошедшее во время визита – случайность. Наверное, стоило сыграть дурака и сказать, что так оно и было, а все подозрения Айорга оказались лишь клеветой, но у Василиска было дурное настроение, и сестра попала под горячую руку. По итогу ещё и оказалась виновата, что пыталась им помочь и явно прониклась какой-то странной симпатией к военному из столицы.

Только цепной шавки Владыки в любовничках им не хватало. Достаточно было уже ифрита, наложившего свои грязные и не полностью человеческими выглядящие лапы на принцессу Офру.