— Доброе утро, Виктория, — вежливо говорит он.

— Доброе утро, Илрит. — Неловкость одолевает меня, и я глажу руками завернутые ткани, которые принесла Лючия взамен потерянной одежды. Никогда еще я не ощущала так остро присутствие других людей, а именно этих двух воинов. Если бы их здесь не было, как бы он меня приветствовал?

— Надеюсь, ты хорошо спала?

— Да, — отвечаю я. Хотя на самом деле я имею в виду, Я спала бы лучше, если бы ты оставался со мной всю ночь. — А ты?

— Конечно. Комфорт Герцогства Фейт не имеет себе равных. — Он это серьезно? Или это тонкий намек на вчерашний вечер?

— Хорошо, я рада. — Я никогда не отличалась особой ученостью, но сейчас мне хочется только одного — читать слишком много обо всем.

— Наряд сирены тебе идет. — Глаза Илрита с явным намерением скользят по моему телу. Я бросаю взгляд в сторону воинов, но они, кажется, ничего не замечают. — Ты прекрасно выглядишь.

Подозреваю, что найти портного-сирену, способного сшить что-то для человека, было непросто, так как облегающее мои бедра одеяние едва прикрывает мои интимные места4. Судя по течениям, которые я ощущаю на своей задней части, спина оставляет столь же мало возможностей для воображения. Однако она демонстрирует разноцветные отметины на моих ногах, и я думаю, что это и было целью.

Вместо корсета — короткий жилет, заканчивающийся у нижних ребер и застегивающийся лентой на груди. Он почти не поддерживает, и всего одна ошибка при плавании может привести к тому, что я окажусь обнаженной по пояс… идея, которую я размышляла, не использовать ли мне в своих интересах рядом с Илритом, когда мы в следующий раз останемся наедине.

— Спасибо. — Я прекращаю осмотр своей одежды. — Как и ты.

На нем тоже ткань, обернутая вокруг нижней половины тела. Странно видеть, ведь обычно он ничего не носит, но ткань хорошо обрамляет его хвост. Илрит лишь усмехается.

— Сегодня мы отправимся на экскурсию, поэтому я должен был одеться соответственно случаю, — сообщает он. Я помню, что он говорил об этом вчера вечером, но я не была уверена, что это произойдет.

— Куда?

— То, куда мы идем, послужит еще большему укреплению твоего помазания и подготовит тебя, — говорит он, не давая мне больше информации, чем вчера вечером.

— Ну что ж, тогда веди.

Вместо того чтобы идти по туннелю, Илрит ведет нас на балкон. Я следую за ним, воины — за мной. Я предполагаю, что их присутствие связано с этой экскурсией — сопровождение. Попросил ли их Илрит? Или их прислал Вентрис? Возможно, это просто их общая обязанность — куда я, туда и они… Но мне кажется, что гораздо вероятнее, что Вентрис хочет присмотреть за нами, учитывая, как категорично он говорил о том, чтобы я больше не покидала Вечное Море. Или вообще не выходить за рамки дозволенного.

Сегодня утром глубины Бездны спокойны. Крокана не видно. И все же я рада, что при подъеме мы плывем рядом с замком. Хотя я подозреваю, что они делают это скорее для того, чтобы оставаться в защитной дымке анамнеза замка и вдали от гнили, поднимающейся из Бездны, чем из-за какого-то страха, связанного с Кроканом. Сегодня красная мгла кажется еще гуще, словно она ухудшается с каждым часом. Невольно закрадывается мысль, что старый бог смерти чувствует мое присутствие и с каждым днем, прошедшим без его жертвы, становится все беспокойнее.

Мы плывем мимо самой высокой башни замка, возле огромных корней Дерева Жизни, которые узлом расходятся по скале, на которой стоит замок. Корни зазубрены и изрезаны глубокими бороздами. Некоторые из них полностью расщеплены на две части. По мере подъема красная дымка редеет, как бы сгорает под лучами солнца. Чем выше мы поднимаемся, тем светлее становится, и тем отчетливее я вижу все резьбы, сделанные в корнях.

Именно тогда меня осеняет, такое же яркое, как послеполуденное солнце, что мы собираемся всплыть на поверхность воды. Лучи света, отфильтрованные до дымки на морском дне, теперь бьют мне в щеки. Я моргаю и улыбаюсь. Мне кажется, что я уже целую вечность не видел солнца без фильтрации, и до этой секунды я не понимал, как сильно мне его не хватает.

Оторвавшись от поверхности, я инстинктивно делаю глубокий вдох. Действие еще продолжается, но оно не приносит удовлетворения. Мне больше не нужно дышать в этой почти магической форме. Тем не менее, движение приносит мне некоторое успокоение.

Мы покачиваемся на волнах. Для большого водоема Вечное Море удивительно спокойно. Волны достаточно малы, и я без труда вижу, где Илрит и воины взобрались на гребень.

Они скользят к огромному дереву, которое, кажется, поддерживает само небо своими могучими ветвями, раскачивающимися на ветру, не ощущаемом под водой. Серебристые листья закручиваются в спирали и кружатся в воздухе, словно падающий снег. Я видела Дерево Жизни в воспоминаниях Илрит, но увидеть его воочию — это совсем другое ощущение. Все мысли замирают, когда я смотрю на часового, который действительно выглядит так, как и подобает богу.

— Виктория, сюда, — зовет меня Илрит.

Я снова становлюсь в строй рядом с Илритом, воины идут прямо за нами. Подводная полка, на которой стоит дерево, поднимается вверх, вода с драгоценными камнями становится достаточно мелкой, чтобы можно было с легкостью разглядеть песчаное дно. Илрит ведет нас через лабиринт сплетенных корней. На них тоже видны следы от топоров и других рубящих орудий, сдиравших кору. К каждому порезу и шраму прикреплены веревки из ламинарии, украшенные ракушками и кораллами, — бессистемные бинты, которые мало что могут сделать с красным соком, все еще сочащимся от жестокости.

Вскоре вода становится достаточно мелкой, чтобы я мог стоять. Илрит продолжает плыть, извиваясь до тех пор, пока это не кажется слишком трудным. Я уже собираюсь спросить его, как далеко мы зашли, когда он издает ноту, и вода вокруг него начинает шипеть и пузыриться.

— Илрит? — с тревогой спрашиваю я.

По мере того как он поет, его чешуя сходит с тела и превращается в морскую пену, обнажая под собой две вполне человеческие ноги с отметинами, создающими иллюзию чешуи. Он стоит, и вода собирается вокруг его коленей. Теперь я понимаю, почему он надел сегодня одежду на нижнюю половину тела. Хотя щеки мои потеплели от того, как намокшая ткань прилипла к каждой линии его тела.

— Да? — Вода доходит ему только до колен, в то время как мне она почти до половины бедра. Даже в человеческом обличье