Хейта задумчиво сдвинула брови. Почуяла на себе пристальный взгляд Гэдора. Обернулась. Тот едва заметно покачал головой. Девушка вздохнула. Он был, конечно же, прав.

Оборотень выступил первым. И он сделал это потому, что был совершенно уверен в том, что говорил. Трудно представить, что после вечерней стычки она подозревала Берда больше других. Теперь девушка твердо уверилась в том, что он невиновен.

Время шло. Амулет в руке Берда так и не поменял цвет. Оборотень вновь нахально улыбнулся и, кивнув Хобарду, передал ему дракона. Хейта разочарованно вздохнула. Самый задиристый и пылкий из возможных отравителей вышел из игры. Теперь их осталось лишь двое.

Хейта приготовилась ждать. Она рассудила, что ни Горт, ни Гарда не решатся поклясться без принуждения, но ошиблась. Горт вдруг прекратил поток брани, как видно, смекнув, что толку в этом не было, а вот своей чести можно и навредить. Уперев в Хобарда тяжелый, немигающий взор, он отрывисто заговорил. Было видно, что каждое слово давалось ему с превеликим трудом.

– Затею с амулетом лично я считаю оскорбительной. Но тяжесть твоего горя, Хобард, мне ясна. Я тоже отец. Поэтому мне, как и Берду, тревожиться не о чем. Мне никогда бы в голову не пришло отнимать детей у отца, или же родителя – у детей. Если в этом не повинен Дорх, тот, кто сотворил это, – настоящий злодей.

Хейта внутренне похолодела. Горт говорил правду. Мар осторожно тронул ее за руку. Девушка устремила на него отчаянный взгляд. Упырь в сомнении пожал плечами. Хейта чуть не взвыла от досады. Неужто еще один злопыхатель оказался ни при чем?

А оборотень тем временем подошел к Хобарду и перенял у того амулет. Твердо зажав его в ладони, он негромко проговорил:

– Я, Горт, глава селения Пираг, клянусь в том, что не убивал юного Берха и не покушался на его отца. И спутники мои этого тоже не совершали.

Хейте очень хотелось сжать пальцы, но она не смогла. Амулет остался холодным. Горт одарил невозмутимого с виду Хобарда заносчивым взглядом и молча вернул ему амулет. Теперь все обернулись к Гарде.

Та стояла недвижно, словно на нее наложили злые чары. Щеки все еще пылали россыпью алых пятен. Руки были скрещены на груди. Губы поджаты. Как видно, Гарда вовсе не собиралась куда-либо идти. Она процедила, почти не раскрывая рта:

– Клясться я не буду.

Хейта тайно возликовала и почуяла, как рядом обрадованно встрепенулся Мар. Гарда. Конечно! Кто еще это мог быть?

Она намеренно не глядела Хобарду в глаза и ни разу не сказала, что сожалеет о случившемся не из вредности, а просто потому, что желала этого. А сейчас она отказывалась поклясться, потому что знала- камень оставит багровый след на ее руке.

Хейта едва сдержалась, чтобы не улыбнуться. Хобард же, напротив, нахмурился.

– Гарда, ты ведь понимаешь, что я буду вынужден думать, если ты откажешься, – тихо проронил он. – И знаешь, что я не смогу позволить вам уйти.

– Плевать! – жестко бросила та. – Я не намерена делать это. – Губы надменной красавицы искривились в усмешке. – Поглядите-ка, вот он каков, ваш хваленый глава! Требует глупой клятвы во имя себя и своих обожаемых отпрысков. Да еще угрожает!

Она обернулась к оборотням в надежде сыскать поддержки. Но взгляды окружающих теперь были не выжидающими, а недоуменными. Казалось, то, что мгновение назад было на уме лишь у Хейты, нынче обуяло умы всех собравшихся.

Гарда презрительно хмыкнула и двинулась вперед с твердым намерением уйти. Но оборотни Хобарда сдвинулись плотнее. Глаза их засверкали уже совсем не загадочно, а грозно. Оборотни самой Гарды подобрались в ответ. И над маленькой деревенской площадью повисла пугающая звенящая тишина.

Гордая воительница из рысей-оборотней оценивающе огляделась. Она была совсем неглупа и прекрасно понимала, что в случае стычки кровопролития не избежать. Казалось, в ней и самой шла нешуточная битва. Внезапно Гарда обернулась. Темные глаза ее пылали от трудно сдерживаемого гнева.

– Твоя взяла, – почти прошипела она Хобарду. – Я не стану губить своих из-за твоей дурацкой прихоти. Но это унижение я запомню. И никогда тебе его не прощу. Слышишь, Хобард? Никогда!

Хейта вздрогнула. Что-то здесь было не так… Гарда же в несколько шагов преодолела расстояние до Хобарда и вырвала амулет у него из руки. Воздев его над головой, с побагровевшим лицом, она почти прокричала:

– Я, Гарда из селения Хоргум, клянусь в том, что не покушалась на жизнь главы рысей-оборотней Заповедного леса и не повинна в гибели его младшего сына!

Слова были исполнены ярости, но в них не было страха или лжи. Только глубоко уязвленная гордость. Хейта неуверенно замерла. Пальцы ее задрожали от напряжения. Как вдруг Брон перехватил ее руку и отрицательно покачал головой. Девушка была готова зарыдать от отчаяния. «Да что же это такое! – полыхнуло у нее в голове. – Неужто и Гарда не убийца! Что же теперь делать? Как в глаза Хобарду глядеть?»

Конечно, не только Хейта и ее спутники жадно смотрели на Гарду. Взгляды всех были намертво прикованы к ней. Даже невозмутимый Хобард ощутимо напрягся. И эти взгляды, преисполненные совершенно разных чувств, начинали постепенно остывать. Гарда же, вновь скривившись в ядовитой усмешке, грозно бросила:

– Ну, что? Теперь доволен?!

И со всей мочи швырнула амулет под ноги ошеломленному Хобарду. Тот, казалось, потерял дар речи. Вперив в Хейту ошалелый взор, он сурово прорычал:

– Ты сказала, амулет найдет убийцу. Так где же он?

Хейта затравленно огляделась. Теперь глаза всех обратились на нее. Ей захотелось спрятаться, исчезнуть, провалиться сквозь землю. Последний раз на нее так глядели, когда решили прогнать из деревни. Взгляд ее остановился на Корхе.

Вечно угрюмый оборотень сделался еще угрюмей обычного. Он отступил назад, стремясь, по-видимому, бесследно затеряться в толпе. Хейта чуть не взвыла от досады. Брон подле нее скрипнул зубами:

– Проклятье!

Сжав кулаки от негодования, она проговорила чужим голосом, избегая глядеть Хобарду в глаза:

– Раз главы всех селений поклялись на амулете, справедливо это будет сделать и главе селения Берлат. Что ни он, ни кто-то другой, – последние два слова Хейта произнесла с нажимом, – отраву в кушанье не подсыпал.

Она не могла видеть, но почуяла яростное недоумение, вмиг обуявшее несчастного Хобарда. Толпа же взорвалась возмущенными возгласами. Девушка терпеливо дождалась, пока они смолкнут.

– Я не ставлю под сомнение невиновность Хобарда, – добавила она. – Но амулет раскалится, даже если он не знал о затеваемом злодействе.

Хейта лихорадочно попыталась отыскать в толпе пресловутого Корха. Нашла. Выдохнула. Он стоял