– Ну, это уж вы перегнули палку! – вдруг подал голос Эшгар. – Учитывая положение, главе за своих клясться не пристало!

Хейта замерла. Неприятный холод змеей скользнул в сердце. Она медленно повернула голову.

– Верно говоришь, не пристало. Тогда ты за него и поклянись.

– Я?! – Простодушное лицо советника выражало истинное изумление – А чего это я? Пусть… пусть тогда Корх клянется! – Он махнул в сторону побледневшего оборотня. – У него с Хобардом старые счеты!

Хейта холодно улыбнулась.

– Корх не советник Хобарда. Ты – советник. Вот и помоги своему владыке.

Эшгар покачал головой.

– Я не глава селения. Камень не сработает.

– Сработает, – кивнула Хейта.

– А ты почем знаешь? – запальчиво бросил он.

– А почему ты не желаешь поклясться? – вопросом на вопрос ответила девушка.

Лицо советника побагровело от гнева.

– Ты что же, намекаешь, что это я Берха отравил? Да как ты смеешь!

Спутники Хейты разом вперили в нее три недоуменных взора. Но у девушки не было времени ничего никому пояснять.

– Быть того не может! – возмущенно воскликнул Хобард.

– Вот и я говорю, – немедля подхватил Эшгар. – Не убивал я никого!

– Тогда поклянись, – спокойно сказала Хейта, но пепельно-серые глаза ее при этом опасно блеснули.

– А с чего это я должен? – с неожиданной злостью выпалил тот.

– Ну, если на тебе вины нет, – пожала плечами Хейта, – чего бы тебе не поклясться?

Эшгар вдруг смешался, обернулся к Хобарду и умоляюще протянул:

– О, преславный владыка, объясни-ка ты этой безумной, что я не глава ничьего селения и клясться мне не пристало. Что я не замышлял дурного. Что я не виноват!

Хобард поглядел на него в упор. Он теперь уже не казался таким удивленным, зато – весьма и весьма озабоченным. Бледные губы тихо шевельнулись:

– Но ведь правда, раз не виноват, чего бы тебе не поклясться?

Эшгар почти что простонал:

– Владыка!

И в этом возгласе было столько боли, обиды и разочарования, что Хобард, казалось, тут же усомнился в уместности своей просьбы. В самом-то деле, подозревать в убийстве преданного советника, которого он любил как родного! Но Хейту было провести не так легко. Она подступилась ближе. Острый как нож голос резанул по ушам:

– Клянись!

Эшгар с отчаянной надеждой взглянул на Хобарда. Но вождь лишь судорожно сглотнул и поглядел на советника с тягостным ожиданием. Тот содрогнулся, как от удара. Медленно приблизился к Хобарду, наклонился за амулетом. Бледная рука его едва заметно подрагивала. Зажав амулет в ладони, он тихо проговорил:

– Я, Эшгар, советник Хобарда, клянусь, что не покушался на его жизнь и не убивал его младшего сына, Берха.

Хейта выдохнула и сжала пальцы. Советник издал глухой вопль, согнулся чуть не пополам и выронил амулет. Хейта ждала, не смея даже дышать. Все ждали того, что будет дальше. И тут Эшгар вскинулся. Свирепо блеснул неведомо откуда взявшийся нож, и советник метнулся в сторону девушки.

Хейта успела увидеть, как распахнулись исполненные ужаса глаза Хобарда. Успела услышать, как грозно зарычал Брон, что есть мочи бросившись вперед. Но, прежде всего памятуя о просьбе волка-оборотня, она успела отступить назад. Живот обожгло болью. Хейта вскинула руки.

Ослепительная вспышка на мгновение застлала все вокруг. Эшгар отлетел в сторону, как мешок с костями. Верный нож был выбит из рук. Советник глухо застонал и остался лежать.

Хейта схватилась рукой за живот. Отняла пальцы от раны и опустила глаза. Ладонь была красной. Но ткань прорезало совсем чуть-чуть. Хейта прислушалась к себе. Губы ее тронула слабая улыбка. Нож прошел по косой.

Брон подхватил ее под руки. Завидев кровь, поменялся в лице. Хейта тотчас поспешила его успокоить:

– Рана нестрашная. Я в порядке.

Брон недоверчиво вгляделся в ее лицо. Хейта ободряюще улыбнулась, осмотрелась. Рыси-оборотни обалдело таращились. И тут ее осенило. Вспышка! Хейта неуверенно развела руками.

– Я… я потом объясню.

Мягко высвободившись из объятий Брона, Хейта подошла, подхватила с земли амулет и надела его на шею. Перевела потемневший взгляд на Эшгара.

Тот оторопело помотал кудлатой головой. Неуклюже сел, скривился, прижимая к груди обожженную руку. На Хобарда же было страшно смотреть. Лицо его исказила гримаса изумления, отвращения и боли. Шагнув вперед, он хрипло выдавил:

– За что?

Эшгар поднял голову. Светлые глаза его больше не улыбались. Теперь, при взгляде ему в лицо, не верилось, что они вообще были способны на это.

– За что? – ядовито ухмыльнулся советник. – Ты еще спрашиваешь?

– Да, спрашиваю! – голос Хобарда прогрохотал, точно яростный громовой раскат. – Я впустил тебя в свою семью. Сделал тебя советником. Я тебе жизнь спас!

– Это ты так думаешь! – взревел Эшгар, спешно поднимаясь. – Я умер тогда. Слышишь?! Умер! Слишком много я потерял в тот день. И мое сердце навеки осталось в той ледяной воде. Лучше было тебе меня не доставать!

– Что ты такое говоришь? – непонимающе выдохнул Хобард. – Да, когда я вытащил тебя, твою семью было уже не спасти. Но в том не было моей вины.

– Не было вины? – с издевкой отозвался Эшгар. – Ты убил их! Ты и прочие оборотни! – Он злобно огляделся. – Или ты думаешь, мы по своей воле тогда отправились в путь?

Эшгар помедлил, припоминая.

– Стояла ранняя зима. Реки были уже скованы льдом. В это время мы, ламосцы, прочно сидим на земле, которую избрали для зимовья. Но нас занесло на запад, на границу с Заповедным лесом, будь он трижды проклят! Наш старейшина твердил- мол, нет ничего страшного. Перезимуем тут. Но вы рыскали по округе, пугали детей, уводили дичь из-под носа. И в один погожий солнечный день, когда стало совсем невмоготу, мы решили сняться и поискать прибежища на востоке.

Эшгар печально прикрыл ладонью глаза.

– Нам нужно было переходить реку. Но лед оказался слишком тонок. Сперва под воду ушла жена. Потом закричали дочь с сыном. Лед под ними начал трескаться. Я в ужасе замер, не зная, к кому из них броситься на помощь. Но я не ведал, что толку уже не было. Дочь провалилась первой, за нею сын. Ему еще и пяти тогда не было, Хобард. Слышишь?! Еще и пяти!

Эшгар говорил, точно в бреду. Поседевшие волосы лихорадочно бились на ветру. Всклокоченная борода предательски вздрагивала.

– Я бросился к полынье, но добежать не успел, лед прорезали глубокие трещины. И, прежде чем он проломился, я успел заметить вас, оборотней. Вы бежали вниз крутым склоном в нашу сторону. А потом небо ухнуло куда-то, и глаза залила темнота.