— Может, Магомет не очень-то поверил в его обращение и утащил его в ад? В этой стране и не такое возможно.

Он направился к входной двери и с ужасом увидел, что она закрыта изнутри.

Героический потомок Барбоза почувствовал, что волосы на голове у него встали дыбом, а по коже побежали мурашки.

— Если дверь еще заперта, значит он не уходил. Может, эта хибара заколдована?

Он растерянно огляделся вокруг, привстав на цыпочки, с таким видом, будто ожидал, что из колонн посыплются черти и бесы, а потом бросился со всех ног в комнату, где барон и фрегатар еще спали.

— Синьор! Моряк! Вставайте! — закричал он.

— Что случилось? Кто напал? — спросил молодой дворянин, вскакивая с дивана и растерянно глядя на каталонца. — Берберы?

— Хуже. Может быть, гораздо хуже, синьор, — ответил Железная Башка, смертельно побледнев. — Я не знаю… здесь что-то происходит… тут не только испугаешься, тут голову потеряешь.

— Что случилось? — спросил Нормандец, который уже успел схватить со стены пистолеты.

— А то случилось, что наш ренегат исчез.

— Он, наверное, на базар пошел, еды купить.

— Нет, моряк, дверь все еще на засове.

— Что вы тут болтаете?

— Железная Башка, — сказал барон, — ты что, уже напился?

— У меня и капли во рту не было, господин барон, честью клянусь, клянусь славой моих предков!

— Пойдем посмотрим, — сказал Нормандец, в его душу начало закрадываться беспокойство.

Следом за Железной Башкой они вновь осмотрели все комнаты, подвал, портик и террасу, но безрезультатно.

— Нормандец, — сказал барон, немного озабоченный, — вы полностью доверяете этому человеку?

— Совершенно, синьор. Я знаю его пять лет, он помог мне освободить немало христиан, это доверенный мираба.

— Тогда мы не можем предположить, что он пошел донести на нас.

— Он? О нет, никогда, господин барон.

— А как же тогда объяснить, что он исчез вот так, не сказав нам ни слова?

— Я не знаю. Да и как он мог выйти, если дверь все еще закрыта на засов? Не стал бы он прыгать с террасы, когда мог открыть дверь изнутри.

— Вы обеспокоены?

— Очень, господин барон. Я думаю, нам нужно поскорее уходить отсюда, а то может случиться что-нибудь похуже. Это исчезновение выглядит очень тревожно.

— Может, его похитили?

— Да, но кто?

— Не знаю.

— У меня появилось подозрение, но здесь нет никаких следов, указывающих на борьбу. И все же я думаю, что испанец слишком любил вино своей страны, поэтому его могли схватить, когда он был пьян. Иначе он бы защищался, поднял бы тревогу. Вы ничего не слышали?

— Нет, — ответил барон.

— И я тоже, — добавил Железная Башка.

— Посмотрим, — сказал Нормандец. — Ренегат, если я не ошибаюсь, улегся на этой куче старых ковров.

— Я это тоже видел, — сказал каталонец.

— Борьбы, должно быть, не было, потому что бутыль вина стоит рядом с коврами, ее не опрокинули.

— Да, и хереса там наполовину, — добавил Железная Башка.

— Вот я и думаю, откуда могли появиться люди, которые его похитили?

— Конечно, с террасы, — сказал барон.

— Пойдем посмотрим, может, мы найдем какой-нибудь след на лестнице. Ага!

— Что вы заметили?

— Смотрите, там, рядом с колоннами. Видите, на земле лежат куски штукатурки и два-три кирпича? Вчера вечером их там не было.

— Да, правда, — ответил барон. — Двор был чисто выметен, но они могли отвалиться от парапета сами, стены ведь разваливаются.

— Давайте поднимемся, синьор.

Они поднялись по лестнице, которая вела на террасу, внимательно осмотрели парапет, потрескавшийся во многих местах.

Когда они подошли к краю, выходившему на улицу, они остановились и вскрикнули от удивления. С края террасы свисал прочный канат, закрепленный на стене железным крюком.

— Похитители ренегата поднялись здесь, — сказал Нормандец.

— И здесь же и спустились, унося с собой испанца, — сказал барон. — Я вижу еще несколько выпавших кирпичей.

— Теперь мы знаем, что его похитили.

— Но мы не знаем зачем и не знаем, кто похитители, — ответил барон.

— А я вам говорю, что это сам Магомет, — пробормотал Железная Башка, — или дьявол.

— Господин барон, — сказал Нормандец, — пойдемте отсюда, и побыстрее. Ренегат сам выпутается из этой истории, а мы придем сюда вечером и посмотрим, вернулся он в свою хибару или нет. Воздух для нас здесь неподходящий. Вот здесь есть канат, воспользуемся им, чтобы попасть на улицу.

— Да, поспешим, — сказал дворянин.

— Пойдем позавтракаем на моей фелуке, потом, если хотите, сходим в тюрьму паши. Кто знает, может, нам смогут рассказать что-нибудь о графине.

— Если Богу будет угодно, — ответил юноша печально. — Ах, моя бедная Ида, кто знает, увижу ли я тебя вновь, смогу ли отомстить Зулейку за его низкое предательство.

Они спустились на пустынную улицу и пошли в город, который постепенно просыпался.

Мавры, арабы, бедуины, люди пустыни и горцы с Атласских гор, одни, блиставшие золотом, с широкими поясами, увешанные оружием, другие — завернутые в простые плащи из белой шерсти или из козьей шкуры, вооруженные очень длинными ружьями с квадратными прикладами, пробирались по узким улочкам, разговаривали, смеялись, сплетничали.

Время от времени появлялись отряды гордых всадников на низкорослых лошадках с длинными гривами и горящим взором. Они сидели в вышитых и богато украшенных разноцветных седлах, надменно поглядывая на толпу и разгоняя людей, нимало не заботясь о том, кого они сбили с ног или зашибли.

Потом надвигалась целая волна негров из всех областей экваториальной Африки. Это были настоящие силачи с мощными торсами, будто бы предназначенными самой природой переносить любые грузы. Они были почти полностью нагие. Хозяева, настоящие разбойники пустыни, чернобородые, в просторных одеяниях и огромных тюрбанах, с ятаганами и пистолетами за поясом, подгоняли их ударами бича.

Затем шли длинные шеренги рабов-христиан, худых, изможденных, закованных в цепи, со шрамами от ударов на спинах, едва прикрытых какими-то лохмотьями. Их вели в порт или за город, где они должны были обрабатывать земли своих хозяев под безжалостным африканским солнцем. Трудиться им предстояло до полного изнеможения. Они почти бежали, задыхаясь, спотыкаясь, как загнанные животные, а прохожие издевались над ними, оскорбляли, покрывали насмешками. Особенно старались проказливые мальчишки-берберы, которым всячески потакали надсмотрщики. Они, казалось, испытывали особую радость, истязая эти бедные тела, уже превратившиеся в скелеты, обтянутые кожей, страдающие от голода и жажды.

Нормандец и его спутники с трудом проталкивались через всю эту толпу, заполнявшую улицы и площади. Только к десяти часам им удалось добраться до порта и подняться на фелуку.

Матросы, не дожидаясь приказа капитана, уже разгрузили бо́льшую часть товара и нашли покупателей. Вокруг них собралось человек пятьдесят берберов, и они оживленно торговались, расхваливая качество товара на арабском, турецком и