не без симпатии, описывает представителей старой городской еврейской общины – раввина, меламеда, местных хасидов. С другой стороны, он видит свою главную задачу в описании обычаев и обрядов традиционной еврейской жизни, в том числе свадебных, утверждая, что «то здание, которое строилось сотни лет в еврействе, – здание ограничений и преград, – начинает получать сильные удары»[201].

Озабоченность судьбой еврейского культурного наследия, быстро исчезающего под «сильными ударами» социалистических преобразований на «еврейской улице», характерна и для других документов, отложившихся в Ф. 9 АРЭМ. Через 16 лет после своей первой этнографической экспедиции уже опытный этнограф и руководитель еврейской секции ГМЭ И. М. Пульнер констатирует:

В связи с отмиранием старого быта многие ценнейшие этнографические и исторические памятники еврейской культуры погибли для истории и науки, остатки их гибнут и исчезают с невероятной быстротой. <…> В соответствии с этим я указывал… особо ответственные и срочные задачи, именно: форсировать работы по организации систематического и всестороннего изучения этнографии евреев[202].

Планируя в начале лета 1941 года масштабные этнографические исследования, в том числе экспедиционную поездку в недавно аннексированные Советским Союзом Львовскую, Тернопольскую и Ровенскую области[203], Пульнер не предполагал, что через несколько дней разразится война, во время которой будут уничтожены не только памятники еврейской культуры, уцелевшие в процессе большевистских преобразований, но и миллионы ее носителей. Без всякого преувеличения диссертация И. М. Пульнера воспринимается сегодня не только как важный источник сведений о традиционной еврейской свадьбе, но и как символическое место памяти жертв Катастрофы восточноевропейского еврейства.

* * *

Отложившиеся в АРЭМ экспедиционные материалы Пульнера содержат сведения о его информантах – членах семьи Талалай из Завережья, Гинзбурге из Пропойска, М. Доновиче из Дубровно, М. Шпильберге из Бердичева, Н. Богомольном из Бершади и И. О. Ярошевиче из Одессы. Также имеются подробные росписи отдельных интервью, фрагменты которых впоследствии были включены в диссертацию, обозначенные в ней как «НПЗ», то есть «наши полевые записи». Хотя оригинальные полевые записи Пульнера, за редкими исключениями, хаотичны, сделаны в спешке и подчас в них не указаны фамилии, имена или инициалы интервьюируемых, сравнения отдельных частей интервью с систематизированными выписками из «Рабочих материалов по еврейской свадьбе» и другими документами из АРЭМ позволяют не только идентифицировать информантов, но и установить, во время какой из экспедиций те или иные сведения были записаны.

Летом 1927 года Пульнер был командирован от ЛГУ в деревню Завережье Могилевского района БССР «для изучения еврейского крестьянского быта»[204]. Полевой дневник этой экспедиционной поездки включает подробные описания повседневной жизни жителей Завережья, интервью с которыми Пульнер записал и впоследствии использовал в диссертации[205]. Наибольшее внимание в дневнике уделено семье ремесленника, занимавшегося изготовлением кирпичей, Бера Талалая – его жене Гите (Гисе) и сыновьям Моше-Лейбу, Лейзеру, Авелю, а также их многочисленным родственникам, которые стали основными информантами Пульнера[206].

Доверительные отношения, сложившиеся с ними, а также ценные этнографические сведения, которые сообщили члены семьи Талалай[207], несомненно, способствовали включению Завережья, наряду с Пропойском, в маршрут этнографической поездки Пульнера в 1931 году, организованной белорусским сектором Института по изучению народов СССР (ИПИН) АН СССР и Этнографическим отделом ГРМ в Ленинграде. Эту экспедиционную поездку можно считать единственным результатом безуспешной попытки Пульнера создать в феврале 1931 года еврейскую рабочую группу при ИПИНе[208]. Несмотря на детальный план работы и попытки привлечь к сотрудничеству известных специалистов, таких как востоковеды И. Г. Франк-Каменецкий и А. Я. Борисов, этнограф И. Н. Винников, историк Ю. И. Гессен, статистик В. И. Биншток, – группа не просуществовала и двух месяцев, предположительно – из-за отсутствия финансирования. Впрочем, и поездка Пульнера летом 1931 года была, по его словам, «фактически сорвана по вине неприсылки денег»[209], однако ему удалось собрать в Завережье и Пропойске значительный по объему этнографический материал, который пригодился для будущей диссертации[210]. Главным знатоком еврейской свадебной обрядности в Завережье выступила Гита Талалай; подробные выписки из ее интервью многократно представлены как в самой диссертации (см.: Талалай Г. Наши полевые записи), так и в рабочих материалах к ней (см.: Талалай. Завережье, 1931 г.).

Во время экспедиционной поездки 1931 года Пульнер записал еще ряд интервью с неким Гинзбургом в Пропойске. Выписки из этих интервью часто встречаются в рабочих материалах к диссертации (см.: Гинзбург, Пропойск, 1931 г.). Также в одном из дел АРЭМ среди несистематизированных документов данной экспедиции имеется полевая запись Пульнером ответов на вопросы «Еврейской этнографической программы» Ан-ского о свадебных обрядах без упоминания имени интервьюируемого[211]. Сравнение данной записи с вышеупомянутыми рабочим материалами к диссертации позволяет утверждать, что в этом случае именно Гинзбург был информантом Пульнера[212].

Ранее, в июне-июле 1930 года, Пульнер возглавил еврейско-белорусскую этнографическую экспедицию московского Государственного центрального музея народоведения (ГЦНМ)[213]. Хорошо систематизированные и оформленные согласно требованиям ГЦНМ материалы данной экспедиции, имеющиеся в АРЭМ[214], включают среди прочего подробный отчет о полевой работе, в котором указано, что

…к участию в экспедиции намечались Пульнер И. (этнограф) руководитель экспедиции, Резникова (этнограф) и Юдовин С. – художник – члены экспедиции. Художник Юдовин, однако, по болезни принять участие в экспедиции не смог и его заменил, на некоторое время, художник Пайн Я. Маршрут экспедиции: Минск, Дубровно, Витебск, Ляды и Любавичи;

далее отмечено, что «в Дубровно были сделаны многие записи», в том числе «по обрядам, связанным… со свадьбой»[215]. Помимо отчета экспедиционные материалы содержат две подборки записок, завернутых в газетные листы, с надписями синим карандашом, сделанными рукой Пульнера: «Свадьба»[216][217] и «Фольклор». Первая подборка состоит из записей интервью на печатных бланках ГЦНМ, имеющих «шапку», полностью или частично заполненную от руки Пульнером, например: «Тема: Свадьба. Экспедиция: Евр [ейско]-Бел ор [усекая]. Народ: Евреи Фам[илия]. Собирателя]: Пульнер И. Место записи: Дубровно. Дата. 1930 г. Записано от: М. Доновича»7! Затем в ряде случаев следует заголовок «Ответы по программе Ан-ского “Der Mentsch”, ред. Л. Я. Штеренберг» и собственно сам текст интервью на русском и идише, охватывающий такие темы, как сватовство, обряды, предшествующие заключению браку, само бракосочетание под хупой и др. с описанием отдельных этнографических деталей, характерных для данного региона. Судя по этим полевым записям, главным информантом Пульнера по еврейским свадебной обрядности во время экспедиции 1930 года выступал М. Донович (см. также в рабочих материалах к диссертации – Донович. Дубровно, 1930 г.).

Последняя экспедиционная поездка Пульнера, во время которой он собирал материалы по еврейской свадьбе, состоялась в 1939 году и включала посещение Бердичева, Бершади,