Во время командировки мною также велись работы по полевым записям по разным вопросам этнографии евреев и работы по организации сети корреспондентов. Сделанные мною полевые записи составляют 46 страниц на пишущей машинке и среди других вопросов содержат материалы по еврейскому жилищу и свадьбе[218].

Хотя эти полевые записи не сохранились по причинам, указанным выше, как в самой диссертации, так и в рабочих материалах к ней имеются многочисленные выписки из интервью с информантами В. Шпильбергом из Бердичева и Н. Богомольным из Бершади, датированные 1939 годом.

В этом же отчете Пульнер пишет о том, что ему также удалось «привлечь в качестве постоянных корреспондентов ГМЭ 3. М. Окуня[219] – старшего научного сотрудника Музея еврейской культуры в Одессе и О. И. Ярошевича»[220]. Первая попытка создания сети корреспондентов на местах, состоящей из добровольных помощников, которые взяли бы на себя заботу об изучении и сохранении еврейского культурного наследия, была предпринята Пульнером еще в 1931 году во время кратковременного существования еврейской рабочей группы при ИПИНе АН СССР. Тогда на рассмотрение Президиума ИПИНа был представлен разработанный Пульнером и А. М. Брамсоном, бывшим директором Музея Еврейского историко-этнографического общества (ЕИЭО), проект из 12 пунктов, подробно регламентировавший работу такой сети, во многом построенной по аналогии с сетью «замлеров» (собиратели, идиш), действовавших по поручению ЕИЭО[221]. Впоследствии Пульнер пытался организовать «сеть корреспондентов – друзей еврейской этнографии» и при подведомственной ему еврейской секции ГМЭ, о чем писал в докладной записке, направленной директору музея Е. А. Милылтейну в апреле 1939 года[222].

Судя по документам, отложившимся в АРЭМ, самым активным корреспондентом-замлером, незамедлительно включившимся в работу по собиранию этнографических сведений об украинских евреях, оказался О. И. Ярошевич. Пульнер пишет все в том же отчете:

Тов. Ярошевич ведет для Музея большую работу по записи обрядов и обычаев, связанных с жизненным циклом у евреев (рождение, свадьба и смерть), а также по еврейскому народному календарю. Со времени привлечения т. Ярошевича в качестве корреспондента ГМЭ он уже успел записать и прислать в адрес Еврейской секции 4 объемистых общих тетради с материалами по названным вопросам. С привлеченными корреспондентами я веду не только переписку, но и постоянный методический инструктаж. О результатах инструктажа можно судить по письмам, получаемым от названных корреспондентов. Так, в своем письме от 27/П-1940 г. тов. О. И. Ярошевич пишет: «Ваше письмо дало мне много ценных правил для ведения записей. Так, что я Вам очень благодарен за письмо, больше чем за все прочее (присланные программы)»[223].

Четыре объемистых тетради, о которых идет речь в отчете, также не удалось обнаружить в АРЭМ, однако многочисленные выписки из них как в рабочих материалах к диссертации, так и в ее тексте[224] показывают, что Пульнер в полной мере воспользовался этнографическими сведениями, собранными О. И. Ярошевичем. В то же время в АРЭМ отложились четыре его письма на идише, отправленные Пульнеру из Одессы в 1940–1941 годах[225]. В этих письмах говорится в основном о посылке в ГМЭ записей с ответами на вопросы «Еврейской этнографической программы» Ан-ского, из чего можно сделать вывод о том, что кроме четырех тетрадей, упомянутых в апрельском отчете 1940 года, Пульнер получил от Ярошевича в 1941 году и другие материалы «о жизненном цикле и о еврейском годе»[226]. Переписка Пульнера с Ярошевичем, а также с другими корреспондентами еврейской секции ГМЭ, например с Б. И. Топоровским, который послал описание свадебного наряда невесты и соответствующий фотоснимок 1878 года[227], дает основание утверждать, что по крайней мере к 1941 году сеть «друзей еврейской этнографии» функционировала вполне успешно. Благодаря ей Пульнер получил возможность дополнять свою диссертацию о еврейских свадебных обрядах новыми материалами, однако начало войны не дало ему воспользоваться этой возможностью.

* * *

В послевоенное время судьба научного архива И. М. Пульнера, включающего материалы по еврейской свадьбе, была непростой, однако это документальное собрание оказалось в итоге востребовано исследователями.

Во время блокады Ленинграда из-за воздушных бомбардировок и артиллерийских обстрелов существенно пострадало как само здание ГМЭ, так и его вещевые и документальные коллекции. Самая крупная фугасная бомба пробила купол аванзала и взорвалась в центре подвального хранилища, уничтожив десятки тысяч экспонатов, в том числе часть негативов фототеки и некоторые документы[228]. После окончания войны началось восстановление здания музея, которое продолжалось вплоть до 1953 года[229]. Одновременно сотрудники ГМЭ в спешном порядке приступили к инвентаризации коллекций музея и приведению в порядок фондов, поскольку из-за нарушения системы хранения экспонатов в разрушенном здании – невозможности обеспечить температурно-влажностный режим и вентиляцию – многие экспонаты утратили свое номерное обозначение[230]. Постепенно очередь дошла и до музейного архива. В «Отчете о работе ГМЭ народов СССР за 1953 г.», в частности, указано, что «для проведения частичной обработки архива был выделен научн[ый] сотрудник отдела Народов Средней Азии Кнорозов Ю. В. <…> Тов. Кнорозову удалось провести первичную обработку архива, т. е. разобрать архивные документы по тематике» и выделить в отдельный раздел «архив б[ывшей] еврейской секции», а для дальнейшей работы с рукописными документами «были приглашены специалисты из других научных учреждений Ленинграда»[231].

Одним из приглашенных был выпускник ЛГУ, молодой гебраист Л. Е. Вильскер[232], работавший в то время в ГПБ, который в том же 1953 году составил «Перечень этнографических материалов бывшей Еврейской секции» ГМЭ[233], собранных в разное время Пульнером. Несмотря на то что этот перечень был далеко не полным, он положил начало систематизации и описанию личного архива Пульнера и документов еврейской секции с последующей постановкой этих фондов на учет в научном архиве ГМЭ народов СССР. Как отмечает в своей статье хранитель секции рукописей АРЭМ А. Н. Копанева, «в 1960-1970-е гг. рукописные материалы музея были систематизированы и описаны согласно существовавшим на тот момент архивным правилам»[234] и стали доступны для исследователей.

В апреле 1974 года с материалами Пульнера в НА ГМЭ народов СССР работал фольклорист А. Я. Виньковецкий[235]. На основе этих материалов Виньковецкий написал биографический очерк о Пульнере на идише, опубликованный в 1975 году в журнале «Советиш геймланд»[236]. В этом очерке приведено описание отдельных документов из архива Пульнера, хранившегося в то время в 95 папках[237]. Интересно отметить, что