Шрифт:
Закладка:
Вып. 4/1. С. 85). О том, что «Гумилев и «Цех» издают журнал стихов и критики — «Гиперборей»», Иванов узнал от
А. Скалдина (письмо от 6/19 октября 1912 г.; см.: СкалдинА. Письма Вячеславу Ивановичу Иванову / Публ. 3. Гимпелевич, примеч. В. Крейда // Новый журнал. 1998. Кн. 212. С. 169), сразу живо реагировал: «Попросите мне высылать, или подпишитесь, или купите № 1 Гиперборея» (см.: Из переписки В.И. Иванова с А.Д. Скалдиным / Публ. М. Вахтеля // Минувшее. 1990. Вып. 10. С. 137) и получил обещание: «На «Гиперборея» я подпишусь для вас, но сам буду высылать Вам номера. Мне кажется, что в «Цехе» Ваш адрес не нужен» (Скалдин А. Указ. соч. С. 175), которое, видимо, выполнялось нерегулярно.
61 Дополнительным косвенным аргументом в пользу последней датировки служит возможное отражение упомянутого в письме стихотворения Брюсова в стихах самого Иванова под названием «Лира и ось», опубликованных на рубеже 1913–1914 гг. и составивших его стихотворный диалог с Брюсовым: «Есть Зевс над твердью — ив Эребе / Отвес греха в пучину брось…» и т. д.
62 Томление духа. Вольные сонеты Вл. Нелединского. Пг., 1916. Сонет LXVII.
63 О том, что младший брат имел отношение к напечатанию книги старшего, свидетельствует, в частности, письмо С. Городецкого от 17 мая 1912 г., посвященное неурядицам с оплатой типографской работы (ИРЛИ. Ф. 47. Оп. 3. Ед. хр. 18. Л. 8). Печатание «Возвращения» началось в начале 1912 г., см. письмо Городецкого к Вл. Гиппиусу от 13 января с обсуждением цен на бумагу и других издательских подробностей (ИРЛИ. Ф. 77. Ед. хр. 213).
64 Дымов О. Минувшее проходит предо мною (Публ. и коммент. В. Хазана) // Параллели: Русско-еврейский историко-литературный и библиографический альманах. М., 2005. № 5–6. С. 224, 242. О том же свидетельствует и описка, сделанная уважаемым комментатором нового тома статей Блока, где в числе участников заседания 26 марта 1910 г. в Обществе ревнителей художественного слова упомянут Владимир, а не Василий Гиппиус (Блок А.А. Полное собрание сочинений и писем: В 20 т. М., 2010. Т. 8. С. 405).
65 ИРЛИ. Ф. 47. Оп. 2. Ед. хр. 1.
66 Краткую, но информативную словарную статью о вехах его научной и преподавательской карьеры см.: Пушкинский Дом: Материалы к истории, 1905–2005. СПб., 2005. С. 424.
67 См. письмо В. Максимова к ученому секретарю ИРЛИ В. Бушу от 16 июня 1932 г., где он просит освободить его от должности сотрудника музея по состоянию здоровья и добавляет: «Затем в порядке совершенно частном разрешите Вам указать на возможность привлечения к музейной работе В.В. Гиппиуса…» (РНБ. Ф. 117. Ед. хр. 125. Л. 6 об.). В 1913 г. Буш, занимавшийся, кстати, как и Гиппиус, творчеством Салтыкова-Щедрина, преподавал в 12-й Петербургской гимназии, где служил и Гиппиус, так что их знакомство могло иметь длительную историю.
68 Лотман Л.М. Воспоминания. СПб., 2007. С. 232–233.
69 Тамарченко А.В. Студенческие годы Георгия Михайловича Фридлендера // Pro memoria: Памяти академика Георгия Михайловича Фридлендера (1915–1995). СПб., 2003. С. 330.
Мишель Окутюрье. Еще раз о «советской литературе» и «социалистическом реализме»
Терминологические споры в гуманитарных науках одновременно и крайне важны, и до смешного призрачны, так как целиком разыгрываются на поле представлений, затрагивая не самые факты, а конструкции, которые мы над ними строим.
Таким мне представляется спор, затеянный Евгением Добренко с Мариэттой Чудаковой о понятиях советская литература и социалистический реализм1. Конечно, понятие советская литература уже давно потеряло ту замаскированную идеологическую окраску, которую оно протаскивало в литературоведческий анализ, и стало термином, пространственно-временным определением. Но и в таком качестве оно сохраняет следы своего происхождения и не всегда удобно для употребления, особенно если переносится с литературы вообще на отдельных писателей. Звание «советских» в приложении ко многим русским (и нерусским) писателям советской эпохи — скажем, Замятину, Цветаевой или Булгакову — звучит оскорбительно, а если Ахматовой или Пастернаку и приходилось объявлять себя «советскими писателями», то именно в силу того, что это выглядело парадоксом, шло вразрез с привычными представлениями об их «отщепенстве».
Следует ли поэтому, как поступает Э. Браун2, вовсе отказаться от понятия советская литература?. На мой взгляд, это понятие, неспособное покрыть все поле русской литературы советской эпохи (и даже той ее части, которая создавалась на территории Советского Союза), все же сохраняет свое объективное значение и по праву может быть отнесено к числу тех специфических, единственных в истории условий существования литературы, которые были созданы в Советском Союзе (а затем и в странах «народной демократии»). «Кроме Литературы (с прописной буквы), — пишет Добренко, — в СССР была еще литература (со строчной буквы) как крупнейшая культурно-идеологическая институция по формированию советского воображаемого, кодификации советского языкового поля и артикуляции советских ментальных клише». Прекрасно сказано! Советская литература в этом смысле открывается не «Двенадцатью» и «Скифами», а декретами о печати и государственной монополией на издательское дело, с одной стороны, и выступлениями представителей «победившего класса», стремившихся осуществить «диктатуру пролетариата в искусстве» — с другой. Ее история пишется ассоциациями пролетарских писателей, партийными решениями 1925 и 1932 годов, организацией Союза советских писателей и принятием его устава с «лозунгом» социалистического реализма и сменой его руководителей, кампаниями 1936 года о формализме, 1940-го — о «Литературном критике», 1946-го — о журналах «Звезда» и «Ленинград» и последующей борьбой с космополитизмом… А затем — травлей Пастернака, процессами Бродского, Синявского, высылкой Солженицына, эмиграцией Некрасова, Галича…
Какое отношение имеют эти события к истории русской художественной литературы? Несомненно, они в какой-то мере ее отражают или на нее влияют. Но не они ее создают. Великая заслуга Мариэтты Чудаковой в том, что она, одна из первых, если не первая (и, пожалуй, пока единственная), стала искать за этой «официальной», или внешней, историей подлинную историю тех общественных сдвигов, внутренних запросов и художественных поисков, на которых основана «литературная эволюция» советского времени.
Одним из основных слагаемых советской литературы как системы является социалистический реализм.
Понятие советская литература, как сказано выше, имеет свой референт, отличный от понятия русская литература советского времени. Другое дело — понятие социалистический реализм. Оно, как известно, было предложено самим Сталиным при создании Союза советских писателей как творческий принцип взамен
