– Когда ты ела в последний раз?

– Я не голодна.

– Тогда, может быть, чаю?

Она болезненно кривится и мотает головой:

– Ди, тебе лучше…

– Нет! Пока ты себя мучаешь, кто-то должен о тебе заботиться. И я позабочусь.

Клокочущие рыдания разбивают дыхание Дарины на короткие толчки, и я обнимаю ее за плечи, уводя на кухню. Разбитое сердце нельзя вылечить горячим чаем, но согреться не помешает.

Насыпаю сухие травы в стеклянный заварник и заливаю их кипятком, поглядывая на Дарину. Она сидит на кухонном диванчике, подобрав под себя ноги, вокруг полнейший хаос и беспорядок. Стулья перевернуты, на полу осколки битой посуды, на подоконнике переполненная пепельница, а в раковине пустые бутылки. Дарина слишком долго молчала, но я искренне надеюсь, что еще не поздно для помощи, потому что налицо все признаки нервного срыва.

Наливаю чай в чашку и подхожу к дивану. Тонкие пальцы дрожат, но Дарина все-таки принимает напиток, ухватившись за керамическую ручку, и опускает его на колено. Занимаю место рядом, сердце вопит от боли. Слезы не дают высохнуть ее щекам, губы искусаны, кожа серая. Это и есть истинная личина предательства. Нужно было все-таки заставить Марка дать Паше по роже, а потом и самой добавить пару пинков.

– Прости меня, – повторяет она снова.

– Перестань.

– Я должна была все тебе рассказать.

– Ничего ты не должна.

– Я думала, что смогу… – Она прижимает ладонь к глазам, ее губы трясутся. – Смогу простить его. Очень старалась, но… не получается, Ди. Никак! Мне все время больно. Все гребаное время. Дышать, моргать, засыпать и просыпаться. Куда бы я ни посмотрела, что бы ни взяла в руки… ничего нет, кроме этого. Мысли путаются, кошмар не заканчивается. И с каждым днем становится только хуже.

– Ты себя изматываешь, Дарин, – ласково говорю я. – Остановись.

– Как?! – кричит она, заставляя меня вздрогнуть. – Я ведь люблю его! Все еще люблю, понимаешь?! Он раскаивается, умоляет все вернуть. Обещает, что больше никогда…

Дарина отшвыривает кружку и закрывает лицо руками, сгорбившись. Горло сушит, не могу пошевелиться или сказать что-то, потому что боюсь навредить и усугубить. Она не в себе. Все еще страшнее, чем я предполагала.

– Я перепробовала все, Ди! Вообще все! Даже попыталась… – Она тяжело дышит, а затем медленно поднимает голову и судорожно смеется сквозь рыдания, уставившись в пустоту. – Ты прикинь?! Оказывается, когда действительно любишь человека, не можешь сделать ему больно даже в отместку за то, что он тебя растоптал. Не можешь навредить. Не хочешь никого другого! – ее голос срывается, и по моим щекам катятся слезы. – Это просто невозможно! Не важно, пьяный ты или трезвый! Как сильно злишься и хочешь отомстить. Невозможно, и все!

– Дарин… – тихо произношу я, касаясь ее плеча.

– Господи, Ди, – она переходит на сбивчивый шепот, – прости меня. Прости, пожалуйста. Я схожу с ума. Уже не понимаю… кто я? Где? Что вообще происходит?

– Ничего. Тебе нужно выпустить пар. Хочешь, еще посуды принесу?

– Я не об этом. Я… мы… мы с Марком не спали…

Хватаю ртом воздух, замирая в легком ступоре. Дарина валится вперед и утыкается лбом мне в колено, точно ребенок, ищущий прощения и защиты.

– Я хотела хоть как-то оправдать свое состояние и подумала, что… что лучше изменщицей буду я. Пыталась сама в это поверить, надеялась, станет легче. Что это поможет справиться и принять… принять то…

– Тише. Все хо…

– Нет! Ничего не хорошо! – захлебываясь в горечи, кричит Дарина. – Это чертово кольцо, Марк со своими приколами. Все наложилось одно на другое. Мне так жаль. Боже, какая же я тварь.

– Неправда.

– Правда! Правда и… и ты это знаешь!

– Ш-ш-ш, – шепчу я и наклоняюсь, утыкаясь лбом в ее затылок. – Все это не важно. Ты не сделала ничего плохого.

– Нет, сделала! Я втянула тебя, нагородила кучу проблем для всех!

– Нет никаких проблем. Слышишь? Тебе было больно, и ты боролась как могла. Я на тебя не злюсь, и мне плевать, спала ты с Марком или нет. Если хочешь, прямо сейчас ему позвоним, и вы закончите то, что начали.

– Нет! Ты что?! – испуганно выпаливает Дарина.

Вот черт! Нужно хотя бы мне держать себя в руках. Две истерики нам точно не помогут. Дарина хотела защитить Пашу и их отношения, и я могу ее понять. Это поступок, сделанный под прицелом любви, да вот только глупый, потому выстрел уже прогремел.

– Дарин, не волнуйся обо мне, ладно? И о Марке тоже. Сейчас самое главное – разобраться с тем, что происходит с тобой.

– Я не знаю, что со мной происходит.

– Нужно узнать.

– Мне очень больно, Ди, – выдавливает она. – Невообразимо. Помнишь, как я сломала руку? Как орала на всю спортивную площадку? Тогда казалось, это худшее, что можно чувствовать. Сейчас же я готова переломать вообще все, лишь бы хоть на секунду забыть о том, что произошло.

Дарина находит мою руку и крепко ее сжимает, и я без раздумий отвечаю ей тем же. Вот что бывает, когда растворяешься в другом человеке. Когда сливаешься с ним целиком и полностью, теряя собственную точку опоры. От такого никто не застрахован. Любовь, конечно, прекрасна, но порой беспощадна.

– Я даже представить не могла, что это может случиться с нами, – тихо и сбивчиво бормочет Дарина.

– Да, я тоже.

– Паша никогда не давал мне повода. Ревность, конечно, была, но больше для вида, чтобы не расслаблялся. Я верила ему, Ди. Так ему верила…

– Знаю. Мне очень жаль, милая. Очень.

– А ведь я даже не заметила ничего. Представляешь? На форумах пишут, что предчувствовали неладное, видели изменения в парнях и их поведении, а у нас… все было как всегда. Если бы он сам не признался, я и не догадалась бы. Зачем он вообще это сделал? Зачем…

Спина Дарины трясется, и я вожу руками по ее костлявым лопаткам, проступающим под вязаным кардиганом. Как же она похудела.

– Это случайность, Дарина, – искривляет она голос. – Я не понимал, что делаю, Дарина. Обещаю, больше никогда… Сука! Да как он мог?! Ну как?! Чего ему не хватало?!

– Он просто мудак, – цежу я. – Мудак, который тебя не достоин.

– А я просто люблю его, – обессиленно всхлипывает она. – Люблю, но даже смотреть на него не могу, как и отпустить. Я думала, мне нужно время, чтобы смириться и понять. Чтобы переварить все.

– И как?

– Ни фига. Пока его нет, со мной рядом призрак из воспоминаний. Тот Паша, который действительно меня любил, но когда звонит настоящий… я его ненавижу. Всей душой. Он пытается говорить со мной, извиняется. Напоминает о наших планах, клянется, что