Тиле передал информацию генералу Ольбрихту, который координировал действия заговорщиков до возвращения Штауффенберга из «Волчьего логова». Ольбрихт не понял, как понимать слова Фельгибеля. Бомба взорвалась, но Гитлер уцелел? Или Штауффенберг в очередной раз отложил покушение? Действовать или нет?

В итоге Ольбрихт решил не выводить войска «Валькирии» на позиции — он уже поторопился 15 июля. Вместо этого он с Тиле отправился обедать. Штауффенберг приземлился на аэродроме Рангсдорф в начале четвертого. Он сразу же позвонил Ольбрихту и узнал, что операция «Валькирия» не запущена. Резервные войска не выступили. Никто, в том числе сам Штауффенберг, даже не подумал занять радиостанции, Министерство пропаганды или штаб гестапо. Драгоценное время было упущено.

Штауффенберг приказал Ольбрихту известить сторонников заговора во всех военных округах Рейха. В четыре часа было разослано заранее заготовленное сообщение: Гитлер мертв, а «невменяемая банда лидеров партии» попыталась захватить власть. Для «поддержания закона и порядка» исполнительную власть и командование вооруженными силами принял на себя фельдмаршал Эрвин фон Вицлебен. Сообщение имело пометку «совершенно секретно», что отсрочило отправку еще на пару часов из-за соответствующих мер предосторожности. Время буквально утекало сквозь пальцы.

Когда Штауффенберг ехал с аэродрома в Бендлер-блок, Ольбрихт сообщил Фридриху Фромму, что Гитлер убит. Ольбрихту нужно было убедиться, что генерал присоединяется к заговору и готов отдать приказ о мобилизации резервных войск. Фромм пробормотал что-то невнятное и спросил, можно ли позвонить Кейтелю в «Волчье логово». Удивительно, но Ольбрихт не возразил. Фельдмаршал подтвердил попытку покушения. «Фюрер жив и пострадал незначительно, — сказал Кейтель. — А, кстати, где ваш начальник штаба, полковник Штауффенберг?»[794]

Поскольку Штауффенберг исчез сразу после взрыва, он оказался главным подозреваемым. Фромм не стал защищать своего начальника (и вызывать подозрения на себя) — ведь Гитлер был жив. Неожиданное прибытие в штаб главных заговорщиков, в том числе генерала Людвига Бека и начальника берлинской полиции Вольфа фон Гельдорфа, ситуацию не прояснило[795].

Как только Штауффенберг прибыл в Бендлер-блок, они с Ольбрихтом отправились к Фромму, чтобы заручиться его поддержкой. Штауффенберг настаивал на том, что Гитлер убит. Фромм ответил, что Кейтель заверил его в обратном. «Попытка провалилась, — рявкнул Фромм. — Вам нужно застрелиться!»[796]

Штауффенберг лишь фыркнул. Фромм заявил, что Штауффенберг, Ольбрихт и начальник штаба Ольбрихта, полковник Мертц фон Квирнхайм, арестованы. Ольбрихт сказал, что генерал заблуждается: «Это мы сейчас арестуем вас». Под наставленными на него пистолетами Фромм вместе со своим помощником отправились в приемную. Ольбрихт поручил офицеру их охранять[797].

В пять часов заговор все еще не обрел импульса. А тем временем штаб Кейтеля связывался с командующими вермахта по телефону и по радио. Сообщалось, что Гитлер не пострадал. В 17:42 зарубежная служба радиомониторинга Би-би-си перехватила немецкий новостной бюллетень о неудачной попытке покушения на Гитлера.

Большинство офицеров проигнорировали призывы заговорщиков к действию — кто-то не понял, кому-то было плевать, а кто-то не верил, что игра стоит свеч. Даже Вильгельм Канарис ничего не сделал. В тот вечер к нему пришел Карл Зак и сообщил о покушении[798]. Канарис не верил в успех. Поскольку сам он в заговоре не участвовал, то предпочел безопасный выход. Он отправил Гитлеру телеграмму по поручению своего штаба. В ней адмирал поздравлял фюрера с тем, что ему вновь удалось избежать смерти.

Лишь немногие заговорщики продолжали действовать по плану «Валькирия». Генерал Карл-Генрих фон Штюльпнагель в Париже арестовал 1200 солдат СС. Генерал Пауль фон Хазе в Берлине вывел из пригорода дивизию «Великая Германия». Командиру дивизии, майору Отто Ремеру, он приказал охранять здание службы безопасности и все правительственные здания на Вильгельмштрассе. Затем Ремеру было приказано арестовать Йозефа Геббельса в Министерстве пропаганды. Этого не произошло. Геббельс перехитрил Хазе: он связал майора Ремера с Адольфом Гитлером по телефону, и тот быстро убедил его не выполнять приказ. К семи часам дивизия сняла все блокпосты на дорогах.

Примерно через час фельдмаршал Эрвин фон Вицлебен наконец-то появился в Бендлер-блоке. Беспорядок и хаос ему не понравились. «Положение пиковое», — пробормотал Вицлебен[799]. Последовал раздраженный разговор с Беком и Штауффенбергом. Фельдмаршал так разъярился, что все бросил и уехал домой.

Когда стемнело, войска СС окружили Бендлер-блок и осветили здание прожекторами. Генерал Ольбрихт гадал, есть ли еще хоть какой-то способ «отыграть все назад»[800]. Лейтенант Гефтен начал сжигать документы. Младшие офицеры запаниковали и принялись стрелять в вышестоящих. Штауффенберг был ранен в левую руку, прежде чем порядок был восстановлен.

К десяти часам заговорщики поняли, что надежды не осталось. Генерал Фромм быстро вернул себе командование и сразу же постарался уничтожить всех, кто мог связать его с неудачным заговором. Людвигу Беку позволили покончить с собой. Старый солдат взял пистолет и выстрелил себе в голову. Дважды. Ни один из выстрелов не оказался смертельным. Пришлось вызывать кого-то из гвардейского батальона, чтобы тот положил конец страданиям генерала выстрелом милосердия.

Фромм провел импровизированный суд над Штауффенбергом, Гефтеном, Ольбрихтом и Квирнхаймом — «от имени фюрера». Это было скорее вынесение приговора, нежели настоящее судебное разбирательство. Фромм объявил всех четырех виновными в государственной измене и приговорил к смерти[801]. Около полуночи их вывели во двор и расстреляли по одному. Перед смертью Клаус фон Штауффенберг выкрикнул: «Да здравствует священная Германия!» Это был заключительный аккорд «Черной капеллы»[802].

В семь вечера немецкие радиостанции выпустили в эфир программу под названием «Истребление крыс», в которой говорилось о покушении на Гитлера. Остальное время было заполнено торжественной музыкой. В час ночи в эфир вышел Гитлер и произнес шестиминутную речь — как писала The New York Times, «он буквально визжал от маниакальной ярости»[803].

Он заявил, что «ничтожная кучка тщеславных, бессовестных и преступно недальновидных офицеров вступили в заговор с целью устранить меня. Бомба, подложенная полковником графом фон Штауффенбергом, взорвалась всего в двух метрах от меня»[804]. Как и раньше, Гитлер объяснил свое спасение чудом: «Я вижу волю Провидения, которое велит мне завершить дело всей моей жизни, и я его завершу!»

Он уже вынашивал планы мести. Это покушение «не знало равных в немецкой истории». Его совершила «ничтожная, жалкая