друга Дитриха, Ганса фон Гефтена из Министерства иностранных дел, причем вместе с женой. Новость была ужасной, но ожидаемой: младшим братом Ганса был адъютант Штауффенберга, Вернер фон Гефтен. Дитрих беспокоился о судьбе пятерых детей Гефтенов. Он был расстроен, что союзники решили не обращать внимания на попытку покушения и никак не выразили публичной поддержки.

В Тегеле все стало по-другому. Дитрих никогда еще не слышал такого перестукивания — узники передавали друг другу закодированные сообщения и «разговаривали» о попытке покушения. Он сказал, что условия содержания и отношение к нему со стороны охранников после 20 июля не изменились, но Сусанна заметила, что выглядит он хуже, чем обычно.

Неделей ранее Бонхёффер писал Бетге о вере. Однако теперь, в разговоре с сестрой, он был настроен более пессимистично: «После этого все может сложиться не так, как мы надеялись»[813].

Сусанна пожала руку брату, потом господину Кноблоху и выкатила велосипед из ворот тюрьмы. Ей было трудно не обернуться. По щекам струились слезы.

59

Хранитель

Следователь гестапо Франц Зондереггер был многим обязан военным прокурорам, которые попросили его помочь в расследовании дела о растрате средств. Он занимался этим делом неустанно, как робот. В половине восьмого утра 21 июля Зондереггер стоял перед дверью дома Бонхёфферов[814]. У него были вопросы о Гансе фон Донаньи. Карл Бонхёффер предложил ему поговорить с дочерью.

Зондереггер поехал в дом Донаньи, но Кристине было нечего сказать. Следователь хотел знать все об отношениях ее мужа с бывшим коллегой по абверу, генералом Хансом Остером. Кристина ответила, что ничего не знает. На этом разговор закончился. Но время для беседы было выбрано очень странное — с момента покушения не прошло и суток. Зондереггер явно пытался связать Донаньи с заговором 20 июля.

Карл Бонхёффер решил, что зять должен знать об этом, и через несколько дней отправился к нему. Протестантский Фонд Хофбауэра держал сиротский приют, школу и больницу на сотню коек. Все здания располагались в тихом местечке неподалеку от реки Хафель. Председатель фонда, управляющий и директор школы были членами Исповедующей церкви. Конечно же, их заменили на преданных нацистам «немецких христиан», а часть больницы передали под нужды армии. Персонал больницы имел опыт работы с инфекционными болезнями. Изоляторы идеально подходили для пациентов с дифтерией, но Донаньи поправлялся очень медленно. Карл Бонхёффер нашел его в «печальном состоянии»[815]. Как врач, он отметил, что лицо и горло больного выглядят лучше, но руки, ноги и спина серьезно пострадали, что вызвало «ужасный паралич». Полное выздоровление потребует времени.

Когда делом 20 июля занялось множество следователей, тревога Донаньи из-за «Хроник позора» возросла безмерно. Собственное здоровье волновало его меньше. Лучше быть больным, чем повешенным. Он по-прежнему не знал, что произошло с его «книгами». Где они? В чьих руках?

У «Хроник» была долгая и сложная история, и важную роль в ней сыграл Вернер Шрадер. В 1914 году его призвали в армию. После войны лейтенант Шрадер стал преподавать историю и немецкий язык в техническом училище в маленьком городке Вольфенбюттель в Нижней Саксонии, славящемся своими красивыми фахверковыми домиками. В 1927 году его избрали лидером консервативной ветеранской организации «Стальной шлем» (Stahhelm). Через несколько лет он начал открыто критиковать Адольфа Гитлера и его штурмовиков.

Гитлер всегда был злопамятным. В 1933 году, когда он стал канцлером, Шрадер лишился учительской работы и угодил в один из недавно созданных концентрационных лагерей[816]. Позднее, освободившись, но так и не найдя работы, Шрадер вновь поступил в армию в чине капитана. В 1936 году об антифашистских настроениях Шрадера узнал Вильгельм Канарис и тут же перетащил его в абвер. Шрадера приписали к мюнхенскому отделению, а после вторжения в Польшу в 1939 году перевели в штаб верховного командования в Берлин.

Как и Донаньи, Шрадер начал собирать доказательства военных преступлений нацистов. Он был участником несостоявшихся заговоров 1938 и 1939 годов. После этих неудач Канарис убедил генерала Франца Гальдера создать небольшой отдел абвера на военной базе Цоссен. Начальником этого отдела стал теперь уже майор Вернер Шрадер, а в подчинении у него было четыре человека. Большую часть времени эти люди посвящали планированию очередного переворота.

Свои документы о военных преступлениях Шрадер хранил в доме матери, в городке Гросс-Денкте, близ Вольфенбюттеля. Он согласился принять и объемные тома «Хроник позора» Донаньи. Более свежие документы хранились в сейфе Остера в штабе абвера. Поначалу Шрадер сложил материалы «Хроник» в металлические ящики, а потом спрятал их на ферме зятя в Гросс-Денкте. Там же хранился военный дневник Канариса, переданный ему самим адмиралом. В конце 1939 года, когда Канарис приказал уничтожить все компрометирующие документы в штабе абвера, майор Фридрих Хайнц по желанию Донаньи и с помощью Вернера Шрадера перенес все (в том числе документы из Гросс-Денкте) в подвалы Прусского государственного банка в Берлине.

По настоянию Донаньи Шрадер переправил все коробки, папки и документы из банка и кабинета Остера в штабе абвера в сейф на базе Цоссен. Сделать это было нелегко. Ему пришлось много раз ездить в банк, полагаясь на помощь своего шофера, сержанта Курта Керстенхана.

В апреле 1943 года Донаньи арестовали, Остера отправили в отставку — Шрадеру пришлось взять ответственность за «Хроники» на себя. К июню 1944 года он превратился в настоящего сторожевого пса, охраняющего документацию заговорщиков. Его повысили до подполковника, и теперь он возглавлял группу контрразведки, благодаря чему имел доступ к детонаторам и пластиковой взрывчатке и смог передать их Штауффенбергу[817]. Он посещал Канариса, когда тот находился в Лауэнштайне, и рассказывал о том, как Гиммлер обошелся с абвером. Когда Канарис вернулся в Берлин, именно Шрадер рассказал ему об операции «Валькирия».

После провала «Валькирии» у Шрадера появилось немало причин для тревоги. Гестапо могло проследить, откуда взялась взрывчатка. Были и другие доказательства его участия в заговоре 20 июля. Кроме того, если его арестуют, никто не сможет сохранить документы, спрятанные в Цоссене.

Ждать ареста Шрадер не мог. Он решил как можно быстрее перепрятать «Хроники» Донаньи и все остальные документы — может быть, даже вывезти их из страны. У Шрадера было два гражданских водителя с автомобилями, модифицированными по его указанию: одна машина