Богов моих предков,

Враг даёт свои имена

Горам и городам,

И городским площадям

Где играли детьми мои деды...

О, река Ока-та-вана!

Что значит имя твоё?

Мой отец носил имя пришельца

Но я рождён на твоём берегу,

О, священная река,

Я ношу имя умерших,

Я верну тебе твоё имя,

О, Река Ушедших от нас!..»

Тардеш отметил про себя, что уже гораздо лучше понимает язык Боатенга, чем в начале путешествия. Неудивительно — если тебя каждое утро будят такими песнями!

— Однако, — сказал он, поднимаясь с постели: — Если кто услышит, что ты здесь поёшь, боюсь, моя следующая командировка будет на твою планету.

— А, — отмахнулся тот: — Сагиб опять шутит, наверное.

— Совсем нет. Вот погодь, переведу эту песню товарищу Прибешу, и узнаешь, почём фунт лиха.

— Сагиб шутит. Ты никогда так не сделаешь.

— Правильно. Что, сегодня ночью опять охладитель барахлил?

— Ага. Два раза. Снегом радиатор постоянно залепляет, а когда он замёрзнет, его ничем не сколешь — приходится менять. Я выпросил у хозяев запас на месяц, под кроватью у Бэлы лежит, и меняю по мере надобности.

— Бэла проснулся?

— В ванной. Так что, сагиб — в очередь.

Тардеш кивнул, потягиваясь, встал с постели и сделал несколько упражнений утренней зарядки. Обязанности должности Боатенга — кустодия сингулареша, личного телохранителя, включали в себя множество серьёзных обязанностей, которые надо было исполнять с невероятной пунктуальностью, что портило характер многих его коллег, но этот товарищ спасался сам, и спасал своего начальника вечной страстью к доброй шутке. Тардеш помнил, как протестовал, когда перед походом ему неожиданно сменили телохранителя — прежний, амалец Фракас, ушел в отставку по старости лет, но за эти два месяца они успели и сработаться и подружиться.

...Мокрый и освеженный Бэла вышел как раз, когда его ментор делал отжимания от пола, и вдруг рассмеялся.

— Что? В чём дело? — спросил Тардеш, садясь на пол.

— Ничего, — сдерживая смех, ответил стажер, глядя на Боатенга.

Драгонарий тоже посмотрел туда. Бхута с безразличным видом возвёл глаза к потолку и сделался почти полностью прозрачным, однако, по хитрой его физиономии можно было понять, что он что-то натворил.

— Шутники, так вас и разтак... — беззлобно выругался призрак и ушел в душ.

Игра в Го и чатурангу

Сегодня он сам искал принцессу. Напрямую расспрашивать дорогу он не решался — опасался, что его неправильно поймут. Собственно, он сомневался, что сам себя правильно понимает, однако, вышел из положения, справляясь у встречных о назначении тех или иных дверей или коридоров. Здорово помогло то, что прислуге был дан строгий приказ: пропускать его всюду, где он не пожелает, да и то, что оказалось, покои наследников, не делились, как императорский дворец, строго на женскую и мужскую половины, и вход туда был относительно свободный — хотя у апартаментов принцессы и стояла вооруженная охрана, она и пропустила его внутрь.

Златокосая суккуб с кошачьими глазами, пройдя впереди него, эротично упала на колени и открыла раздвижную стенку, показывая ему принцессу:

— Рейко, как пишется твоё имя? «Душа»? «Изящество»? — спрашивала та у кого-то, поясняя значение слов жестами, и ещё не видя гостя.

— Нет, Ваше высочество, — отвечал ей чуть простуженный, почти детский голосок: — Я вообще «цумэ» — «холодная».

— А почему тогда «Рейко»?

— Ну, знаешь, не охота чтобы к тебе обращались «Холод-тян»...

— Подумаешь. Я вообще благодаря маме «Госпожа Новогодняя Ёлка»!

— Ха-ха-ха!

— Вам смешно, а меня сестры всё детство маленькую пугали, что на Новый Год за дверь в горшках выставят!

Тардеш наконец-то переборол стеснение и вошел. Принцесса сидела напротив двери, вся в белом, и, склоняясь над доской, похожей на шахматную, напряженно рассматривала позицию, одновременно разговаривая с лежащей у стены девушкой-демоном, в странном полосатом трико под широковатым для неё халатом. Сидящая напротив принцессы круглолицая и большеглазая демоница, тоже была поглощена игрой, и не заметила бы вошедшего, если бы их не толкнула третья — невысокая, худенькая, с острыми чертами треугольного лица, красивого какой-то недоброй красотой.

Мацуко тоже в этот момент заметила Тардеша, и с радостью отрывая взгляд от доски, помахала ему рукой с зажатой в ней фишкой.

— Здравствуйте, господин драгонарий! Как вы нашли нас? Познакомьтесь, это госпожа Хасегава, но мы все называем её «Весёлый Брод», это — мой старший советник, — она ткнула пальцем в свою партнёршу по игре, а это — госпожа Ахарагава, она тоже шпион, как и вы.

— Уже нет... — донеслось из угла.

— Рейко, ты моложе даже меня, у тебя всё впереди.

— Ты играй, играй — сказала неожиданно приятным голосом большеглазая: — Зубы не заговаривай, проигрывай мне поскорей.

— Ишь чего захотела! На, вот, хожу, — придержав широкий рукав свободной рукой, она сделала ход: