— Я же Лешика люблю со школы, а он все смеялся, подрасти, говорил, малыш, из армии приду, замуж возьму. Я ждала! В отпуск когда пришел, мы с ним на скамейке и просидели, на которой курим, когда у него. На руках носил, когда уезжал, поцеловал первый раз. Я даже на танцы не бегала весь девятый класс. На выпускной сама платье сшила, белое, с кружевом, думала, оно и свадебное будет, — Наташа вздохнула, вспоминая редкие прекрасные моменты невеселой жизни. — Засиделись с девчонками на школьном дворе, а тут с Сабана парни приехали. Сашка еще красивый был, после армии, он за мной тоже бегал, я внимания не обращала. Подлил мне в тот вечер водку в сок. Понемногу лил, чтоб запаха не было.

Ира представила тот вечер, и поняла, почему замолчала подруга…

— Отец мой, как видно стало живот, избил, сказала ему, кто ответчик. Даже обрадовался, сама видишь, богатство у Царевых какое, — кивнула в сторону глухой стены двухэтажного коттеджа на границе старого забора. Это не Леши семья, простых работяг. Пригрозил Саньку тюрьмой за совращение несовершеннолетней, осенью мы и поженились. Лешик вернулся, а у меня пузо вперед. Леша сразу уехал, в школу милиции. Санька сначала держался, руки не распускал, к Гульнаре своей ездил. Пробухается, приедет, хмыкнет, деньги заберет, я тогда в магазине полы мыть устроилась, уедет. А потом, на седьмом месяце, как перемкнуло его, бил каждый день, насиловал, я мальчишку мертвого родила… Два раза была еще беременна, выбивал сапогом. Танюшку уберегла, потому что за матерью ухаживала, практически жила в старом своем доме, не здесь, вот и выносила.

Ира в ужасе слушала, не находя слов поддержки, понимая, что подруге нужно выговориться, слишком долго она носила в себе эту тяжесть.

— Таня заикаться стала в три годика, спасибо Наиле Ильдусовне, занимается с ней. К тебе Танюшка с удовольствием бегает, потом рассказывает, как вы песенки поете, и она, когда поет, не заикается!

— Я случайно подметила. Сейчас уже поем специально. У Танюшки есть слух! Слушай, Нат, а наши мальчишки не могут Саньку приструнить? Поговорить?

— Вот когда Лешка вернулся, присмирел зверь, Ярканат между командировками ему внушения делал, просил по-человечески жить. А я ж молчу, за мальчишек наших боюсь, парни углядят на мне синяки, вставят ему пистонов. Эта тварь глазами хлопает, божится, что не будет больше измываться, а сам мамочке своей жаловаться бежит. Та придет, Тане подзатыльник, мне руки щипает, больно, с вывертом. И нудит с постной рожей, что я ее сыночку плохо кормлю-пою, на его шее вишу. А ночью Сашка отрывается. Он уже года три не работает, как уволили за пьянку из бригады. Марсель его держал из жалости, бесполезно. Потом сторожем работал в санатории — чуть по статье за кражу не сел. Лучше б сел. Азалька когда в первый декрет ушла, я за нее в магазине работать стала, без выходных пахала, сейчас легче, летом, напарницу попросила, а осенью опять буду безвылазно работать.

— Натусь, моя мама с отчимом адвокаты, правда, не по гражданским делам, но попрошу их, посоветуют грамотного специалиста, — наконец Ирина нашла, что сказать в этой ситуации. — Женька наша — риэлтор, подберет тебе жилье. Пока у меня поживете. Нат, у меня деньги есть! Я их не хочу касаться, это бывшего моего, вернее, его любовницы деньги, а тебе они пригодятся, и на дом, и на развод, и на первое время хватит. А потом Лешка все равно за тобой поедет, хоть на край света, хорошо все будет.

— Хорошая ты девка, Ириша. Как у вас, у богатых, все просто. Леше я зачем? Это он сейчас не понимает, а потом станет меня спрашивать про детей. А у меня не будет. А у Лешеньки должны быть дети, это преступление, такого мужчину лишать отцовства. Уедем с Танюшкой. Не надо ему меня всю жизнь жалеть, найдет себе жену без прошлого. Ир, вот я выговорилась, легче стало, сколько лет в себе носила.

— Причем тут богатство, Натусь? Это же ад, так жить невозможно! Десять лет! Ты же еще ребенком была, я так точно в шестнадцать в подарок кукол принимала, да и до сих пор! Все решаемо по закону! Разведут, Танюшка с тобой останется, и вот уже первый шаг! Так, решено, пока у меня живете, в понедельник едем в Казань, потом в райцентр, подашь заявление. Я маме и Женьке позвоню, как дойдем до меня, дома есть второй телефон. Документы твои где?

— На работе держу, давно уж.

— Ну что, пойдем за Таней, и ко мне? — поднялась со ступеней Ира, подавая руку товарке по несчастью. Ната улыбнулась, вставая. Секунда, и улыбку сдуло с лица, в глазах отразился страх.

Ира оглянулась за плечо, куда был направлен застывший в ужасе взгляд подруги — в распахнутой металлической двери, врезанной в ворота, покачивался Сашка с выдернутой тоненькой осинкой наперевес. Из карманов по бокам торчали горлышки бутылок, в штаны там и сям был заправлен свежий чеснок в земле, вместе со стеблями, видимо, защитой от «ведьмы».

— Убью! — коротко припечатал мужик, и закрыл за собой дверь в воротах.

Девчонки заверещали от ужаса, наперегонки кинулись в сени. Вдвоем, с усилием, задвинули огромный засов в скобу, не обращая внимания на хруст разбитой посуды под ногами, притихли, стараясь и дышать через раз.

— Рыжая, выходи! Выбирай, или я тебя к этой осине приколочу, или своей убожище ноги выдерну, чтоб к менту не бегала! Обе выйдете — пожалею!

— Тут переждем, в комнате — окна, разобьет, залезет, — перевела Ната дух, привычная к выкрутасам мужа, повернула механизм замка двери в комнату. — У них в семье бзик — замки везде врубать, как в сейф.

Снаружи бесновался пьяный зверь, давно потерявший человеческое обличие.

— Ведьма, выходи! Ниче не сделаю! Не бойся, пощекочу осиной, не больно будет! Суки, вылезайте! — удары в дверь вдруг прекратились. Через пару минут на крыльцо с грохотом ссыпались как будто поленья. Минута — опять. Минута — еще охапка. Еще. — Ща сожгу вас, подстилки дешевые, мне терять нечего!

— Ирка, что делать будем? — помертвевшими от безысходности губами прошептала Ната, мешком оседая на пол. — Он ведь может…

— Решаду звонить! Катя говорила, что Назар в Москве остался, а Решад сегодня вернуться должен! Может, уже вернулся! Леше! Марии Альбертовне, в конце концов, по всем номерам! Не до реверансов! Где твой телефон?!

— Сашка утром забрал…

Ирка опять достала из сумки свой, но черный экран с разбитым стеклом был