– Ты оденешь меня с головы до ног, – сообщила я ему. – По твоей милости, у меня даже трусов нет.

– Я сделаю всё, что ты скажешь. Только собирайся.

Всё, что я забрала из своей квартиры, уместилось в мою дамскую сумку. Документы, шкатулка с драгоценностями, фотографии, которые нашлись разбросанными под кухонным столом. Ах да, ещё зайца в фирменном пакете прихватила, и всю поездку в машине, прижимала этот пакет к себе. На душе было очень тягостно. Оказывается, я любила свою маленькую квартирку, и дорожила многими вещами, которые успели появиться у меня за то время, что я прожила в ней. Вспомнила, как покупала её, с надеждой, что однажды приведу в неё свою дочь. Пусть не жить, но хотя бы в гости. Я выбирала квартиру, выбирала детскую площадку по дворе, сквер для прогулок неподалеку, школу через дорогу. Я обо всём этом думала, я мечтала, всё чаще приходя к мысли, что этим мечтам никогда не сбыться. Но это были мои стены, моя крепость. А кто-то пришёл, и крепость мою разрушил.

– Юля. – Павел протянул руку, накрыл ею мою ладонь, чуть сжал. Я промолчала, не ответила, и тогда он сказал: – Прости меня. Я не думал, что такое случится.

Я смотрела в окно.

– Это из-за тебя? – спросила я после паузы.

Он поморщился в досаде. Я видела его отражение в стекле.

– Я думаю, что да.

– А если бы они пришли, когда я была дома?

Этот вопрос Зотову не понравился. Я голову повернула, посмотрела на него, видела, что Павел занервничал. Он был недоволен, злился и заметно нервничал. По всей видимости, произошедшее его обескуражило, он не ожидал таких происшествий.

– Я всё решу, не переживай, – сказал он.

Про то, что могло бы случиться, будь я дома, он говорить не хотел. И я не хотела. Но была напугана.

– Паша, что они искали? Им есть, что искать?

Зотов с прищуром вглядывался в темное шоссе перед нашим автомобилем.

– Как ты смотришь на то, чтобы пожить за городом? – вдруг поинтересовался он с бодрой улыбкой. На меня посмотрел. – Ты же любишь природу.

Я аккуратно вытащила руку из-под его ладони.

– Я побуду рядом с тобой, – сообщила я ему, отворачиваясь. – Куда скажешь, туда и поедем. Не хочу сидеть одна, где бы то ни было, и ждать, вернешься ты или нет.

– А почему ты считаешь, что я могу не вернуться?

– Ты издеваешься? – взорвалась я. Конечно, это было от нервов, сдержаться я не смогла. – В мой дом вломились, даже не постеснялись сделать это среди бела дня! Перевернули всё, поломали. А когда я задаю тебе вопрос: что было бы, будь я дома, ты мрачно смотришь перед собой и молчишь! Паша, я не дура!

– Была бы не дура, – проговорил он, – приняла бы моё предложение, и отсиделась бы в сторонке. А ты делаешь всё наоборот.

Я уставилась на этого идиота. В тот момент Зотов, на самом деле, казался мне настоящим идиотом, который не понимал… Но потом я перевернула ситуацию, и поняла… что, наверное, он прав. Была бы я умной, собрала бы последние оставшиеся целые вещи и побежала бы прочь. А я, выходит, за него цепляюсь, пытаюсь играть в героя.

В героиню.

Никогда себя в этой роли не видела, между прочим.

Я посмотрела за окно, нервно сцепила руки. Потом спросила:

– Ты хочешь, чтобы я от тебя отстала и сидела там, куда ты меня привезешь?

Он тоже помолчал, прежде чем ответить. Потом сказал:

– Я забочусь о твоей безопасности.

Решение было за мной, это совершенно очевидно. И я очень попыталась обдумать его трезво, взвешенно, но выходило всё равно одно и то же.

– Я поеду с тобой.

Понятия не имею, для чего мне всё это надо, чужие проблемы, но отпустить его я не могла. Хотя, его слова о моей безопасности не давали мне покоя. Насколько всё серьёзно? Драться я совсем не умею. А ещё неплохо бы знать, что точно происходит.

Не знаю, что было у Зотова в планах, и куда мы, собственно, направлялись, но на ночь остановились в одном из мотелей на трассе. Сам мотель выглядел прилично. Номера чистые и опрятные, и никаких грузовиков на стоянке. По всей видимости, предназначался он, по большей части, для проезжающих по трассе туристов, чем для водителей-дальнобойщиков, как большинство отелей на нашей трассе.

Нам выдали ключи от номера на втором этаже, я переступила его порог и остановилась, оценивая. Просторная комната, большая кровать, даже бельё кажется чистым. На первый взгляд. Стол, пара кресел, телевизор на стене. Всё стандартно, и особых нареканий не вызывает. Я осмотрелась, после чего прошла в номер. Присела на край высокой кровати. Павел закрыл за собой дверь, на меня посмотрел. Сказал:

– Извини.

У меня вырвался вздох, я, наконец, отложила сумку и пакет с зайцем. Выпустила их из своих рук.

– Я просто очень устала. Не могу ни на что жаловаться, – призналась я.

– Прими душ. А завтра купим тебе новую одежду.

Об одежде я сейчас переживала в самую последнюю очередь.

– Скажи мне только одно, – попросила я. – Ты понимаешь, что происходит?

Он кивнул.

– Понимаю.

– Что ж, хотя бы это радует. Ты знаешь, что делаешь.

До сегодняшней ночи, в мотеле на дороге я ночевала лишь однажды. В саму первый день своего переезда в Нижний Новгород. Сорвалась я сюда спонтанно, в один миг решив, что больше не могу оставаться в родном городе. Собрала кое-что из вещей, взяла все деньги, что были, села на автобус и уехала. Денег, кстати, хватило лишь на ночёвку в отеле, который был куда хуже, чем этот, да на еду на пару дней. Мне повезло, что двоюродная тётка согласилась меня принять у себя, иначе не знаю, что бы я делала одна в большом городе.

После душа я залезла на кровать, поджала под себя ноги и грелась под казенным одеялом, попахивающим хлоркой. Павел ушёл в душ после меня, и чтобы не чувствовать себя одиноко, я достала из пакета зайца и прижала его к себе.

– Что это? – спросил у меня Зотов, когда вернулся. Присел на постель с моей стороны, смотрел на игрушку. Я тоже на зайца посмотрела, немного встряхнула пушистого друга.

– Купила сегодня для Лизы.

Павел улыбнулся.

– Занятный. Ты часто покупаешь ей игрушки?

– Иногда. Я не знаю, что она любит.

– Она девочка. Уверен, что она любит кукол и плюшевых зайцев.

Я дернула плечом.

– Я в детстве не любила кукол. У Дашки они были, и она не позволяла с ними играть.

– И не отдала их тебе, когда выросла?

– Когда она выросла, они мне были уже не нужны.

– А с чем же ты играла?

– Я любила наряжаться в мамины платья и туфли. И получала за это выволочку каждый раз. Мама терпеть не могла, когда я это делала. Говорила, что я расшатываю каблуки. Я ходила в туфлях по квартире, и у меня подворачивались ноги.