Я снова подступила к своей двери, осторожно её толкнула, повернув ручку. Дверь была заперта, не открылась, но странно шаталась, и щель, при нажатии на ручку, лишь увеличивалась. Стало понятно, что мне совсем не кажется. Я вставила ключ в замочную скважину, повернула его, услышала скрежет, которого раньше никогда не было. Зато дверь тут же распахнулась, сама по себе. С замком, явно, были проблемы.

Дверь открылась, а я продолжала стоять в подъезде, боясь переступить порог. Нужно было войти и включить свет, а я с тревогой вглядывалась в темноту коридора. В тот момент, когда за моей спиной зашумел лифт, кабина двинулась то ли вверх, то ли вниз, я натурально вздрогнула. И машинально шагнула в квартиру. Нервно хлопнула ладонью по выключателю.

Свет вспыхнул, а я ахнула. В квартире был полный разгром. Из комода в прихожей были вытащены все ящики, вещи вывалены на пол. Из шкафа-купе достали верхнюю одежду, она вся была свалена на полу, и такое ощущение, что по ней походили ногами. Даже норковую шубу достали из чехла, и она также небрежно валялась в углу. А шуба, между прочим, белая!

То, что творилось в комнате, не поддавалось описанию. Все мои вещи, всё, что до этого стояло, висело, лежало на своих местах, всё это валялось на полу. Все ящики были выдвинуты, мебель сдвинута, постель разворочена. Тот минимум книг, что умещался у меня на полке, валялся кучей, было понятно, что каждую из них старательно перетряхивали.

Кухню тоже перевернули вверх тормашками. Даже продукты из холодильника вытащили. Зачем-то. Я всерьёз подозревала, что понадкусывали, вполне могли, из вредности. Но проверять не стала. Я стояла посреди всего этого бардака, чувствуя, как у меня колотится сердце и меня без конца кидает в взволнованный жар, и совершенно не знала, что делать. Потом я вспомнила про документы и шкатулку с драгоценностями, и, спотыкаясь о вещи, поспешила в комнату. Что удивительно, документы нашлись почти там же, где и лежали всегда. Папку с ними вытащили из комода, думаю, что просмотрели, и кинули тут же. А драгоценности… мои сокровища и вовсе никого не заинтересовали. Ни серьги с бриллиантами, ни парочка колечек с разноцветными камушками, ни колье из жемчуга… Метёлкин клялся, что жемчуг настоящий, но даже я ему тогда не поверила, хоть и не стала расстраивать своими подозрениями. Само ожерелье любила и берегла. И сейчас, где-то далеко в сознании, порадовалась, что воры на него не позарились.

Или это были не воры. Для чего ворам переворачивать всю квартиру настолько дотошно? А единственные найденные сокровища бросать за ненадобностью? Если только убедились в том, что я девушка малообеспеченная, пожалели и ушли ни с чем.

Я остановилась посреди разгромленной комнаты, огляделась. Дело не в банальном воровстве, это точно.

Когда я набрала номер Зотова, он ответил почти сразу. А я также, сходу, решила огорошить его вопросом:

– Паша, ты что-то оставлял в моей квартире? Что-то важное?

– Что-то важное? – переспросил он. И тут же отказался. – Нет, не припомню. А что?

– Кажется, меня обокрали, – сказала я, продолжая машинально оглядываться. Всё отыскивала взглядом знакомые, дорогие моему сердцу, вещи. Они находились, одна за другой, но их внешний вид меня больше не радовал.

– В каком смысле? – переспросил он ошарашенно. – Что в твоей квартирке брать?

– Не знаю. Но перевернуто всё. В комнате даже плинтуса сняли, – удивленно заметила я.

Зотов молчал. В трубке повисла тишина, после чего он совсем другим тоном проговорил:

– Юля, уйди оттуда. Я сейчас приеду, подожди меня на улице.

У меня вырвался нервный смешок.

– Да? На улице, между прочим, темно. Я уж лучше здесь. Дверь стулом подопру.

– Я скоро буду, – отрывисто проговорил он и отключился. А я снова осталась в тишине, среди наведённого неизвестными личностями, бардака.

Павел приехал быстро. По крайней мере, мне так показалось. Пока я его ждала, на самом деле, подперла стулом входную дверь, без ключа она совсем отказывалась закрываться. Я на ключ закрыла, но и стулом подпёрла. Так спокойнее. И всё то время, что ждала появления Зотова, ходила по квартире, и поднимала с пола разные вещи. Куда-то их ставила, без разбора. Мебель пребывала в плачевном состоянии, стенка была частично разобрана, полки и дверцы сняты. Матрас на постели разрезан и из него торчали пружины и ещё что-то серое. Такое ощущение, что кто-то шуровал рукой внутри.

– Здесь точно что-то искали, – сказала я Зотову, когда он, наконец, появился. Между прочим, испугал меня только звонком в дверь. Я на цыпочках кралась в прихожусь и тревожно спросила:

– Кто там?

– Юль, открывай, это я.

Я выдохнула с облегчением, впустила его в квартиру и обвела рукой то, что привело меня в такое удивление. Следы чужой бурной деятельности в моей квартире. И вот тогда сказала:

– Точно, что-то искали.

Павел вернулся к входной двери, осмотрел её.

– Замок взломан, – сказал он. – Причем, довольно топорно. – Он покрутил поломанную ручку. – Видимо, пытались отмычкой, не получилось, и принялись ломать. Странно, что соседи ничего не услышали.

– Странно, что они не испугались, что их услышат, – вздохнула я. Наклонилась за осколками своей любимой вазы.

– По всей видимости, желание попасть внутрь было сильнее, – заметил Зотов мрачно.

Я на него посмотрела.

– Что ты имеешь в виду?

Мы встретились с ним глазами, в его взгляде был откровенный намёк.

– Юля, ты же не тайный коллекционер художественных ценностей, да?

– Нет, – ответила я. – У меня из ценностей полу настоящее жемчужное колье в шкатулке. Кстати, на него никто не позарился. – Я печально вздохнула. – Точно, подделка.

– Отстань со своим колье, – буркнул Зотов. Остановился, внимательно обозрел разрушенную комнату, после чего сказал: – Собери то, что тебе нужно. Вещи, документы. Здесь оставаться нельзя.

Я в растерянности замерла. Развела руками.

– В каком смысле? Паша, дверь, можно сказать, не закрывается. Предлагаешь, оставить всё вот так и уехать?

– А ты хочешь остаться здесь? И подождать, когда к тебе вернутся, чтобы задать пару вопросов? В связи с тем, что не нашли, что искали?

Я открыла рот, но вдруг поняла, что сказать мне нечего. То есть, на языке вертелись вопросы, но ни одного ответа или приличного довода, чтобы не побояться и остаться в собственном доме.

Я помолчала, а потом всё-таки спросила:

– А они точно не нашли?

Мой вопрос повис в воздухе, какой-то тревогой, мы с Павлом встретились глазами, и я по его глазам видела, что он отлично понял, о чём я его спрашиваю. Мы молчали, и в том молчании Зотов обдумывал свой ответ. И, в конце концов, сказал:

– Нет, не нашли.

Я голову опустила, ничего спрашивать больше не надо было. А под ногами мои вещи вперемешку с одеждой, книгами и внутренностями матраса с кровати. Я наклонилась, подняла свою шёлковую ночную рубашку. Под ней обнаружились трусики, я машинально потянулась за ними, но в последнюю секунду руку отдёрнула. Вдруг стало противно. Я выпрямилась, кинула на Зотова красноречивый взгляд.