– В жизни случаются чудеса, – проговорила я.

– Никто и не спорит. Порой вспомнишь, с чего начинали, в подвале наклейки на футболки клеили. – Иван Варленович рассмеялся.

– И вы клеили? – переспросила я.

– Ну, не я лично, но…

Я кивнула. Всё было понятно. Я повернулась к Павлу, предлагая ему продолжить рассказ. Без всяких отвлечений на тему того, каким гениальным был его дед. Павел расценил мой взгляд верно, и продолжил:

– Дед хотел, чтобы я занял его место. Мы не раз с ним об этом говорили, обсуждали. Он знал, что я не хочу. Я видел, что сделали с отцом неоправданные надежды, не хотел оказаться на его месте.

– Глупости, – фыркнул Иван Варленович. – Ты не отец, у тебя совершенно другой характер, Паша. И Глеб это знал. Миша был хорошим человеком, но не решительным. Его стезя – это инженерное дело. В бизнесе он был полный ноль. Нерешительный, сомневающийся. А ты другой. И, вспомни, ты с детства, как вы переехали в Екатеринбург, рядом с дедом был. Копировал его. У тебя его хватка.

Зотов неожиданно поморщился.

– Дед мне то же самое твердил. И все вокруг твердили, включая мою жену. До того момента, пока она окончательно не осознала, что я откажусь от должности, да и от бизнеса. Что не хочу в этом участвовать. Таню это не обрадовало, а вот её отца и брата очень даже. Ей пришлось сделать выбор, чью сторону принять… – Павел развел руками. – Она свой выбор сделала. Выбрала не мужа. Выбрала большие деньги и привычный образ жизни. Я уехал, а она осталась. Мне кажется, это было официальным расставанием.

– Но она же здесь, – осторожно заметила я. – То есть, по поводу расставания она не поняла? Что, кстати, совсем не удивительно, – вырвалось у меня.

– Почему ты так говоришь?

– Потому что когда люди окончательно расстаются, они разводятся, Паша. Подают заявление, меняют паспорта…

– Я тебе уже объяснял, почему я в то время с ней не развелся!

– Да? А почему не развелся позже? – поинтересовалась я. – Потому что всё устраивало?

– Может, перестанешь? И приехала она совсем не из-за того, что что-то не поняла, – разозлился он. – Юля, ты просила объяснений, а сама не слушаешь, а выясняешь то, что беспокоит лично тебя.

Ну вот, я же осталась виновата.

Я от него отвернулась.

– Дядь Вань, ты документы привез? – Зотов тоже от меня отвернулся, видимо, решил меня оставить наедине с моими обидами и мыслями. Вот, называется, поговорили.

– Привёз. Но ты бы знал, чего мне стоило добыть эти документы, Паша.

– Я же сказал, я всё оплачу. Все затраты.

– А они не маленькие. Закрытое бухгалтерское расследование стоило хороших денег. А уж общение с англичанами, кучи моих нервов. Твой дед здорово постарался, чтобы припрятать от чужих свои накопления. Попробуй отыщи скрытые счета в офшорах, секретность такая, что министерству финансов не снилась. Но, надо признать, эти британцы умеют искать чужие деньги. Копают с усердием хряка, что ищет трюфели. Чертовы зануды.

– Ты уверен, что больше никому эта информация в руки не попадёт?

– Через меня нет. Я твоему деду слово дал, а слово своё я держу, надеюсь, ты знаешь.

– Знаю, дядя Ваня.

– Я ему обещал, что при необходимости, тебе помогу. Но вся моя сила сейчас – это связи. Я уже не в том возрасте, чтобы биться с кем-то на кулаках, – посмеялся он.

– С этим я сам справлюсь, – проговорил Зотов, поглядывая на меня.

Иван Варленович достал из-под стола пластиковую папку, совершенно обычную на вид, причем, веселенького оранжевого цвета. Положил её на стол, а когда придвинул её к Павлу, накрыл сверху своей ладонью. На Павла посмотрел очень серьёзно.

– Паша, это единственный экземпляр. Данные для получения номеров расчетных счетов используются лишь однажды, после запроса они меняются. Личный доступ ты получишь уже когда обратишься в банк. А если не обратишься в течение недели… – Иван Варленович развел руками.

– Я понял, дядя Ваня.

– У тебя не так много времени, чтобы всё обдумать. Не так много времени принять решение, что ты с этим наследством делать будешь. Там очень большие деньги. Думаю, ты сам догадываешься.

С теплохода мы сошли через два часа, в маленьком волжском городке, очень похожем на мой родной город. Частный сектор прямо рядом с центральной площадью, узкие улочки, минимум машин, и очень живописные пейзажи вокруг. Из всего нашего путешествия, мы вынесли неприятный разговор, который, судя по всему, для нас с Павлом закончился ссорой, и папку с неведомыми мне документами. Мы с теплохода сошли, а Иван Варленович отправился путешествовать дальше. Он смотрел на нас с палубы, и мы с ним махали друг другу рукой на прощание. Павел не махал, лишь усмехнулся, наблюдая, а вот я махала и улыбалась. Не то что бы я была в восторге от моего знакомства с Иваном Варленовичем, если честно, он мне показался человеком хоть и неплохим, но достаточно подозрительным и явно непростым, но ведь так принято, махать рукой отплывающим и проплывающим мимо теплоходам. Мы в детстве всегда этим занимались, и нам непременно махали в ответ. Вот и Ивану Варленовичу я помахала на прощание.

– Как мы будем возвращаться в город? – спросила я Павла, когда мы с ним прогулочным шагом двигались по набережной. Набережная была короткая, непривлекательная и заставлена палатками торговцев всякой всячиной.

– Думаю, сможем найти здесь такси.

Я посмотрела на папку с документами, что он нёс в руке.

– Что ты будешь с этим делать? – спросила я, не утерпев.

Павел тоже на папку посмотрел, без особого восторга.

– Это моё наследство. Что с ним можно сделать?

– Перепрятать? – предложила я.

Павел остановился, присел на перила каменной балюстрады. За его спиной шумела Волга. А он показал мне папку, даже потряс ею передо мной. Выглядел при этом очень серьёзным.

– Здесь то, что оставил мне дед. Лично мне. Но у моих бывших родственников большие претензии к этому наследству. Мой тесть считает, что дед его обманул, обокрал, и деньги принадлежат ему.

– Там много денег?

– На пару жизней должно хватить.

Я нахмурилась.

– Не представляю такую сумму.

– Тебе и не надо. – Павел посмотрел в одну сторону, потому в другую, и сказал: – Не знаю, что с этими деньгами делать. Но что знаю точно, что мой тесть их точно не заслуживает.

– Он, судя по всему, считает по-другому, – проговорила я в сторону.

Павел кивнул.

– За пару недель до своей смерти, дед позвонил дяде Ване. Видимо, почувствовал, что ему недолго осталось. Тот приехал, якобы проститься с другом. Они долго о чем-то говорили, даже меня попросили оставить их наедине, вроде как, хотят предаться воспоминаниям. А уже после похорон дядя Ваня мне шепнул, что дед признался ему, что незадолго до этого перевел все свои активы в деньги и положил их на счет в банке, название страны которой ты, скорее всего, даже не слышала. Они с тестем с моим в последние пару лет лаялись, как собаки. Но деться им друг от друга некуда было, слишком многим были повязаны. В конце концов, дед ушёл в могилу, а мой тесть не досчитался львиной доли капиталов. Спорных капиталов. Дед считал их своими, а Григорий Николаевич общими. Из-за этого они в своё время и потеряли взаимопонимание, начали дележку ещё при жизни деда, но договориться так и не смогли. И тут дед умирает, тесть мой потирает руки в ожидании справедливости, как он считает. Огромные деньги в бюджете компании, на которые он всерьёз рассчитывал. Особенно, если бы я отказался участвовать в семейном бизнесе. Ведь всё складывалось очень удачно. Особенно удачно сложилось бы, не просто я откажись от бизнеса, а если бы просто исчез. Моя жена унаследовала бы имущество и активы, она ведь единственная наследница, но затем оказалось, что без меня никаких активов они не увидят. Пришлось разрешить мне уехать. Это было лучшим вариантом на тот момент. Хотя бы убрать меня с глаз долой. – Павел ухмыльнулся. – Но я до сих пор помню, как тесть зубами скрипел. «Ты», говорит, «Пашка, помни, кто твоя семья».