чтобы… Ты же умный, Ибриш! Тебе нравится читать, учиться! Пройти две группы за полгода, самому в теории измерений разобраться – я никогда не видела такого! Будь ты другой – я бы и рта не открыла, клянусь! Я знаю, какие вы – таборные цыгане… да и городские не лучше, между прочим! Но не ты. Нет, не ты! Как жаль, боже мой, как жаль, что всё – вот так… Что ты так и останешься… – Светлана не договорила, запнувшись. Ибриш усмехнулся, не поднимая взгляда.

– Останусь какой есть. Каким бог сделал. Ты ведь тоже другой не будешь, а? – Он вдруг повернулся, прямо посмотрел в лицо девушки. Покачал головой. Протянув руку, бережно коснулся пряди волос Светланы, смахнул с неё летучие пушинки. Она не отстранилась, продолжая молча, внимательно смотреть на парня.

– Иди спать, – отвернувшись, ровным голосом сказал Ибриш. – Скоро светать будет. Я пойду коней гляну – и тоже лягу. Спокойной ночи.

Он встал и, не поворачиваясь, ушёл в темноту.

– Эй, вставайте! Цыгане! Вставайте! Выходите! Все выходите из палаток!

Патринка вскочила. Сон ещё стоял в её расширившихся глазах. Испуганно осмотревшись, она увидела над собой косое, тяжёлое от росы полотнище шатра, чуть заметную, размытую полосу света у входа. Рядом, подсунув кулак под щёку, крепко спала Машка. Крохотный паучок деловито спешил куда-то по её спутанным кудрям. Тёти Симы и Светланы не было. Патринка с облегчением подумала: «Приснилось… Слава богу!». Смахнула паучка с Машкиных волос, прилегла было обратно… и в это время снаружи послышался шум, испуганные женские крики. И резкие голоса:

– Вам говорят, выходите все, живо! Забирайте детей! Быстрее, быстрее!

Путаясь в юбке, Патринка вскочила, вылетела из шатра… и попятилась.

Вокруг табора стояли милиционеры в белых гимнастёрках, с винтовками в руках. Растерянно застыв, Патринка глядела на то, как из шатров выбираются заспанные мужчины, как цыганки трясут руками перед милиционерами, крича, что они не воры и ничего не взяли, что они просто стоят тут табором, что если это нельзя, то они уйдут сейчас же, что у них дети, старики, что они ни в чём не виноваты… Лаяли собаки, ревели дети. Дядя Гузган заговорил было с одним из милиционеров, но тот резко взмахнул винтовкой, приказывая цыгану отойти.

– Патринка, что стряслось? – Из шатра выбежала, протирая глаза, Машка. Та только беспомощно пожала плечами.

– Товарищи, это, должно быть, какая-то ошибка! – послышался знакомый строгий голос. Обернувшись, Патринка увидела Светлану, которая стояла перед молодым милиционером. Её лицо казалось совершенно спокойным и лишь слегка взволнованным. Рядом с ней стоял Ибриш и жестами приказывал перепуганной тёте Симе молчать.

– Должно быть, вы что-то спутали, товарищи! Это просто цыганский табор! Люди не делали ничего плохого! Куда вы их собираетесь вести? Как вы себя ведёте, здесь же маленькие дети! Если есть распоряжение уехать, табор уедет! Что происходит, объясните?

– Вам всё на месте объяснят, гражданка, – отворачиваясь, сказал милиционер.

– Что значит «на месте»? По какому праву арестованы невинные люди с детьми?

– Отойди. Собирайся. Пора.

– Товарищ, золотой, отпустил бы ты их, – услышала Патринка невозмутимый голос Ибриша. – Вот этих девчонок отпусти: они не наши. В гости пришли из Москвы. Отец у них большой начальник, выпусти их, не ищи себе беды…

– Отставить угрозы! – вышел из себя милиционер. – У кого тут «отец начальник»? У этих?! – взгляд его скользнул по босым ногам сестёр Бауловых, по синей юбке Светланы, по широким рукавам её кофты, по встрёпанным Машкиным волосам, в которых запутался подушечный пух и солома. – Врать мне ещё тут будут… Марш к остальным!

– Да что же это такое! – вышла из себя Светлана. – Наш отец – Максим Егорович Наганов, руководитель оперативного отдела ГПУ! Если он узнает о том, что здесь творится над невинными людьми…

– Кто-кто твой отец?!. – Милиционер усмехнулся и, опустив винтовку, слегка оттолкнул Светлану в сторону. – Вот ведь нация брехливая, чего только не придумают… Иди уже, красавица, объяснят вам там всё!

– Светка, что же это такое? – глядя на старшую сестру круглыми от страха глазами, спросила Маша. – Матвей! Мотька! Чего ты орёшь?!

Матвей, злой и взъерошенный спросонья, наседал в это время на другого милиционера: постарше, с недовольным морщинистым лицом.

– Гражданин начальник! Тебе правду говорят, выпусти девок! В самом деле городские они, а сюда в гости пришли! Отпусти, не ищи неприятностей! Да позвоните вы хоть ихнему батьке, он враз подтвердит! Погляди на них – какие они таборные?..

– Гляжу, парень. Таборные и есть, – зевнул, косясь в сторону, милиционер.

– Может, и я тебе тоже таборный, казённая морда?! – заорал, потеряв самообладание, Матвей. И умолк, услышав, как за его спиной невесело усмехнулся Ибриш.

– Мотька, заткнись. Давно себя в зеркало не видал? Ничего не выйдет. Идём.

– Куда идём?! Ещё чего! С какой радости?! Да с меня Егорыч за девок голову снимет! И прав будет!

– Идём, – с нажимом повторил Ибриш, крепко беря друга за плечо и кивая на милиционеров, уже с угрозой поднявших винтовки. – Идём, не зли их! Что сможешь один на такое войско? Помолчи… Там посмотрим.

Цыган согнали в кучу. В опустевших палатках остались брошенными подушки, посуда, лошадиная сбруя. У реки ржали беспокоящиеся кони.

– Начальники… миленькие… У нас ведь тут всё осталось! Всё добро по шатрам… Кони без пригляда остаются, покрадут же! Отпустите, мы сами уедем! – умоляли цыганки, заглядывая в глаза милиционерам и подталкивая к ним ревущих детей. – Ну вот клянёмся, в два счёта соберёмся – и не видать нас! Да скажите же хоть, что мы сделали?!

– Идите. Вам всё объяснят!

Вскоре пёстрая, взволнованно гомонящая толпа цыган валила через пустое, ещё сумеречное поле в сторону железнодорожных путей. Милиционеры шагали следом, дулами винтовок направляя тех, кто невзначай пытался уклониться с пути. Ибриш шёл рядом со Светланой. Покосившись на милиционера, сквозь зубы сказал ей по-цыгански:

– Бери Машку, Патринку – и бегите! Я сейчас на него прыгну. Пока возиться буду – далеко убежите! Не будут по девкам стрелять!

– Я тебе помогу, – отозвался Матвей. Ибриш изумлённо посмотрел на него, зная, что тот не понимает кишинёвской речи. Но по жёсткому взгляду друга было ясно, что Матвей догадался обо всём без слов. – Давай прямо сейчас, вместе…

– И думать забудьте! – сквозь зубы отозвалась Светлана, одной рукой сжимая липкую от страха ладошку Патринки, а другой обнимая маленькую Руданку. – Слышите – нет! Ни в коем случае! Вас тогда точно посадят за… за оказание сопротивления! Я уверена, это ошибка! Будут, наверное, проверять документы, а потом… Маша! Не отставай! Надо дойти и поговорить с руководителем этого безобразия,