Миссис Шанкунг сглатывает.

– Прямо сейчас, мэм?

– Да.

– Это… еще одна тренировка, исследование?

– Отнюдь. Нечто совсем иное.

– Хорошо, мэм.

Клейст понимает, что гувернантка обескуражена. Даже малость напугана. А то и не малость.

Жук с гудением трепещет крылышками в тщетной попытке освободиться. Его большие, похожие на рога жвалы неистово шевелятся, хватают воздух и, наконец, кусают Бисквитин за палец. Она вздрагивает, буравит насекомое хмурым взглядом – и целиком отправляет его в рот. Почти не поморщившись. Раздается хруст.

Транзитор

Пока я сижу на кухне Палаццо Кирецциа, держа в руке ложку с зеленым горошком, происходит чертовски странная вещь. Передо мной возникает нечто вроде огромного взрыва: сперва он выглядит застывшим, затем я погружаюсь в него или же он распускается мне навстречу, и я всматриваюсь в его бурлящую поверхность, после чего, словно частица под обстрелом броуновских собратьев в камере Вильсона, проталкиваюсь сквозь множество миров – стопку страниц, которые мелькают так быстро, что ни сосчитать, ни разобрать слов… И вдруг – бац! – я снова здесь, и в то же время как будто парю на полпути куда-то еще, потому что – ей-богу! – вижу себя, сидящего на кухне, со стороны!

Вместе с тем я вижу дворец целиком. В трех измерениях. Все здание стало как из стекла: стены и черепичная крыша, перекрытия и половицы, ковры и гобелены, мебель и даже сваи, на которых покоится палаццо, – многовековые, искривленные древесные стволы, плотно загнанные, вкрученные в почву на большую глубину. Я знаю, что все на своих местах. Различаю цвета и даже, к примеру, узоры на персидских коврах – и в то же время вижу предметы насквозь. Мне видны и ближайшие окрестности: здания справа и слева, тоже выходящие на Гранд-канал; канал поменьше с одной стороны от палаццо; улочки с двух других сторон; а еще смутные очертания остального города, – хотя внимание мое, по понятным причинам, направлено на внутренности дворца.

Кто, черт возьми, это делает? Неужели я сам? Такое чувство, что за один краткий миг я вышел за пределы всей мета реальности, а затем приблизил изображение, нацелившись именно на этот мир, этот город, это здание в данный момент времени. Мне доводилось беседовать с самыми мозговитыми студентами, изучавшими теорию транзиции на экспедиционном факультете, и мое внезапное виде́ние здорово смахивает на то, что они постоянно рисовали в своем воображении, однако затруднялись сформулировать. Вот только мне – честное слово – все это кажется настоящим, осязаемым.

Рассмотрев открывшуюся мне панораму, я понимаю, что больше не один. Несколько человек приплыли на катере и теперь заходят в палаццо с частного причала, тогда как другой отряд врывается в здание через парадную дверь. Я различаю даже движение воздуха: дуновение, которое я ощутил немного раньше, произвели двери, ведущие с причала. Теперь сквозняк исчез.

Итак, два отряда по шесть человек. В каждом есть специалист, который гасит способность транзитировать у всех, кто находится поблизости. На меня сейчас действуют оба блокатора. Есть и дополнительные бойцы: четверо охраняют выходы из здания, еще двое дежурят у другого причала – на Гранд-канале, чуть поодаль от дворца.

И как они только…

После странного, нечаянного перемещения из комнаты со стулом и вкрадчивым дознавателем с липкой лентой наготове я пробыл в отключке около двух часов. Два часа! Я и не думал, что так долго пролежал без сознания. Понятия не имею, откуда узнал об этом именно сейчас, однако уверен на все сто. Не важно. Суть в том, что времени на подготовку у них было достаточно.

Возможно, меня выдал звонок в Лондон? Едва это подозрение зарождается, как я уже понимаю, что оно ошибочно. Они узнали раньше; звонок из пустующего здания только подтвердил их догадки.

Оба отряда разделились. Восемь человек теперь прочесывают палаццо по заранее намеченной схеме, не пропуская ни единого уголка. Двое из каждой группы остаются на месте возле дверей. У всех бойцов – цифровая рация с шифрованием. Антитранзиционные поля – теперь я вижу, что в обоих случаях их генерирует участник пары, дежурящей у дверей, – препятствуют использованию наших фирменных технических средств. Устройства для связи, должно быть, местные – чуть проще последних военных разработок этого мира, чтобы свести к минимуму неудобные вопросы при возможной встрече со здешней полицией.

Одного из мужчин у парадного входа – не того, кто подавляет транзицию, другого – зовут Джилдип. Он не только руководит отрядом, но и отвечает за операцию в целом. Женщина, стоящая у выхода к причалу вместе с еще одним блокатором, – это Гонгова. Она заместитель Джилдипа и вторая по званию. А вдобавок – его любовница. Забавно, хотя к делу, боюсь, не относится.

Женщина из отряда Гонговы ворвется на кухню, где прячусь я, примерно через восемь секунд. Ее фамилия – Тоббинг. Как и у остальных, у нее способности следопыта. Она поймет, что я – тот, кто им нужен, еще до того, как меня увидит: специалисты ее уровня чуют транзиторов метров с четырех. Такие мощные ребята – и все по мою душу! Я должен быть польщен.

Вот вы бы стали вкладывать столько ресурсов в поимку одного опального транзитора? Наверное, стали бы, будь вы мадам д’Ортолан. Представьте: вот вы пытаетесь очистить Центральный совет от несогласных, дабы учинить нелегальный и абсолютно беспрецедентный переворот, – а первый же наемный убийца, которому вы поручаете эту сомнительную миссию (предположу, что ко мне обратились в первую очередь), начинает убирать тех членов Совета, которых вы считали союзниками… Теперь понимаете, что ее так разозлило?

Однако у меня открылся еще один необычный талант в придачу к недавним гиперреалистичным флешбэкам, не говоря уже о постоянно крепнущем подозрении, что я транзитировал без чудо-препарата. Все это несколько ошарашивает, да – но и пробуждает интерес.

А если обернуть это странное новое чувство себе на пользу? Вы только представьте!

Что из этого получится? К чему приведет?

Панорама дворца внезапно превращается в туманную россыпь дворцов, и каждый немного отличается от другого.

Я могу сосредоточиться на любом, внимательно изучить. Ах, вот оно что! Это альтернативные пути, ведущие к разному будущему! Самые вероятные видны отчетливее всего, а чем они менее вероятны, тем сильнее размыты. Вплоть до белесого тумана, разглядывать который нет смысла.

Я просматриваю варианты по очереди. Люди – бойцы двух отрядов, прочесывающие дворец, – теперь перемещаются очень медленно, что мне только на руку. Мисс Тоббинг по-прежнему на подступах к кухне. Я слышу гулкий, продолжительный стук в той реальности, которую для простоты буду звать физической. Должно быть, Тоббинг