Шрифт:
Закладка:
Двух бойцов, обыскивающих верхние этажи, неожиданно осеняет, что они всегда друг друга любили, и, не теряя время даром, они сплетаются телами прямо на полу коридора. Их коллега завороженно смотрит на свое отражение в зеркале, словно видит себя впервые. Одна из женщин точно так же зачарована персидским ковром – узор, надо признать, и правда потрясающий, – а ее напарник решает раздеться догола и прыгнуть с крыши в Гранд-канал. Водитель катера, который их сюда привез, клянется в вечной любви к природе и дает себе слово никогда больше не связываться с двигателями внутреннего сгорания. Он выдергивает ключ из замка зажигания и с мечтательной улыбкой бросает его в бледно-зеленые воды. Его товарищ на том же катере забывается глубоким, мирным сном. Одному из парней, патрулирующих окрестные улочки, мерещится давно умерший отец, и боец срывается вдогонку за призрачной фигурой.
Вторая половина дворца остается под блоком, но, когда Джилдип только начинает догадываться, что происходит, я уже прибегаю с тазером в главный вестибюль и обезвреживаю второго блокатора. Сам доктор Джилдип исчезает в узком служебном коридоре. Что ж, ладно.
Я проникаю в разум Джилдипа и узнаю нечто досадное (помимо того факта, что он собирался на месте прострелить мне колени, несмотря на запрет командования): ни у кого из этих людей нет при себе септуса! Они ничего с собой не взяли из опасения, что я мог бы одолеть кого-нибудь из них, отобрать препарат и сбежать. Конечно, они боялись скорее традиционного удара по затылку, нежели хитроумных манипуляций с сознанием, однако – вот засада! – их меры все равно оказались действенными.
Завершив миссию, они собирались встретиться с незнакомым посредником и получить таблетки от него. Ха! Бедные засранцы поверили начальству на слово и теперь вынуждены болтаться здесь в ожидании Прекрасного незнакомца. В общем, им не позавидуешь – а вместе с ними и мне. Придется все-таки дождаться моего лондонского приятеля. Это существенно ограничивает мои возможности. Даже по-настоящему глубокое внедрение в мозг доктора Джилдипа делу не помогает.
Наверное, я мог бы остаться в одном из этих разумов, однако задолго до того, как прибудет поставщик септуса, придут в себя блокаторы, а если я их обезврежу – пожалуют новые, и я окажусь в ловушке. А еще вероятнее, хороший блокатор почувствует в своем стане врага, как занозу в пальце, и меня схватят.
Как бы то ни было, пока оба блокатора в отключке, никто не в силах меня остановить, да и мне сражаться дальше ни к чему. Я могу спокойно уйти.
Ничем не примечательный мужчина – лет тридцати, черноволосый, обычной комплекции – сидит в кормовой части вапоретто, плывущего к вокзалу Санта-Лючия, и вдруг видит, как по крыше величественного черно-белого палаццо на западном берегу Каналассо [61] бежит голый человек. Подобно прочим пассажирам, которые начинают переглядываться, бормоча «Боже правый!», «Eh? Cosa?» [62] и так далее, – брюнет видит, как голый мужчина спрыгивает с крыши и с громким всплеском погружается в волны прямо перед водным такси. Катер резко сворачивает в сторону, а затем возвращается, чтобы помочь утопающему, хотя тот, похоже, готов плыть по каналу до самой площади Сан-Марко. Водитель другого катера внезапно заглушает мотор и беззаботно выбрасывает ключ зажигания за борт.
Неприметный пассажир вапоретто какое-то время выглядит озадаченным – и вдруг чихает.
(Итальянский, английский, греческий, турецкий, русский, севернокитайский.)
Мэвис Боклайт, сидящая напротив пенсионерка из Баксли, штат Джорджия, дружелюбно подмигивает:
– Будьте здоровы, сэр!
Ну хоть кто-то! С улыбкой киваю ей:
– Grazie, signora! [63]
15
Пациент 8262
– По-моему, я здоров, – говорю я коренастой докторше, которая с куклами.
Теперь я знаю, как ее зовут: доктор Вэлспиттер.
– Думаю, меня можно выписывать.
Я сумел довольно сносно овладеть местным языком (называется айтик). Доктор Вэлспиттер глядит на меня, поджав губы и так сильно сдвинув брови, будто их стянули веревкой на переносице.
– Я благодарен за все, что для меня тут сделали, – продолжаю я.
– Вы помните, как жили прежде? – спрашивает доктор.
– Не особо, – признаюсь я.
– Что будете делать, если вернетесь во внешний мир?
– Найду место, где жить, работу. Работать я могу.
– Но не по старой специальности, полагаю.
– Устроюсь простым рабочим. Буду выполнять что-нибудь несложное на стройке. Это мне по силам. Обычный ручной труд.
– Вы уверены, что справитесь?
– Думаю, да.
– Как вы найдете жилье?
– Обращусь в муниципальную жилищную контору.
Доктор Вэлспиттер кивает – по всей видимости, одобрительно – и делает пометку в записях.
– Хорошо. А как вы устроитесь на работу?
Вопрос закономерный.
– Похожу по стройкам, поспрашиваю. Зайду в центр занятости населения.
Доктор вновь что-то отмечает в блокноте. По-моему, все идет неплохо. Нужно, чтобы меня отпустили. Пора отсюда выбираться. И уходить как можно дальше.
Прошлой ночью меня мучила бессонница. В предрассветные часы я опять прокрался по коридору к лестнице на первый этаж и затем к палате, которую по-прежнему называл про себя тихой. Не мог ничего поделать: тянуло туда, и все. Не уверен, что проснулся именно из-за этого, но, едва проснувшись, понял, что из головы у меня не идут ряды неподвижных коек с глядящими в пустоту молчаливыми пациентами и то, насколько иначе эти люди выглядели днем, когда бодрствовали. В том, чтобы глазеть на бедолаг, особой пользы я не видел, однако больше заняться было нечем. К тому же я надеялся, что, посмотрев на них вживую, смогу наконец уснуть.
Итак, я заглянул в тихую палату. Все как раньше, не считая открыток и других безделушек на тумбочках да нескольких стульев, расставленных тут и там, – то есть вещей, которых, как я убеждал себя, во время первых двух визитов не было, хотя на самом деле, сдается мне, они были здесь всегда. Я побрел обратно.
В мою палату кто-то проник! Перед уходом я закрыл дверь и выключил лампу, однако теперь заметил под дверью узкую полоску света: она блекло отражалась в блестящей поверхности пола. Сперва я, конечно, подумал, что это снова дежурный медбрат.
Затем я уловил еще движение – в дальнем конце коридора, там, где комната отдыха. Бледный силуэт сначала пропал в темноте, потом возник, вновь оказавшись в свете приглушенных на ночь коридорных ламп. Я разглядел, что это дежурный медбрат возвращается в кабинет, держа в руках журнал и увлеченно перелистывая страницы. Он даже не поднял глаз, а значит, меня не увидел.
Охваченный внезапным ужасом, я буквально вжался в стену, спрятавшись за металлическим
