– Что?

– Кто засуетился?

– Селдейя. Это северный Дом на окраине Харальского региона. За его главу меня хотели выдать замуж…, – Илония запнулась, увидев, как я возбужденно вскочил на ноги. – Что такое?

– Селдейя… ну точно, так он и сказал, – пробормотал я под нос, окончательно уверяясь, что уши меня не обманывают. Именно это слово сказал Алек Пайн, когда я вытаскивал из него информацию о местонахождении Кевы и Миры де Сат. Могли ли двойняшки оказаться здесь, на Альдераане? Вполне. Как и в сотне других мест с похожим названием по всей галактике.

Вот только, выбора у меня особого нет. Даже такая зацепка лучше, чем просто поиски в пустоте наощупь.

– Ила.

– Да?

– У меня к тебе просьба. Расскажи все, что знаешь о Доме Селдейя.

Эпилог.

Алек злобно глянул на коренастого бородатого мужика в оранжево-черной форме надзирателя. Через специальное окошко в стене тот протолкнул ему тюремный паек, созданный только для того, чтобы поддерживать жизнь в теле заключенного. Никаких специй для вкуса. Только бесцветная жидкая гадость и маленькая кружка с питьевой водой рядом.

– Когда выберусь, – негромко произнес Алек, специально растягивая слова. – Я найду тебя. И буду отрезать по кусочку, пока не сдохнешь. Очень медленно.

Республиканское мясо расхохоталось и издевательски отсалютовало Алеку через поле силового щита, затворяющего единственный вход в камеру.

– С нетерпением жду, шакаленок. Если сможешь повторить то же самое после допроса, я весь к твоим услугам.

Ученик ситха зашипел сквозь зубы, чувствуя, как в груди вздымается тягучая волна ненависти. Смейся, падаль. Посмотрим, как бы будешь хохотать наедине с разделочным ножом, медленно срезающим кожу. Длинными полосками. И очень тонкими, чтобы растянуть удовольствие.

Расслабленно прикрыв глаза и откинувшись на спину, Алек прислонился к холодной стене камеры. Прошло уже два дня, как его забрал особый отдел. Тело все еще нещадно ломило от остатков сыворотки правды, но это мелочи в сравнении тем, что ждет республиканское отродье. Если прислушаться, можно услышать истошные крики его замученных жертв. Когда он выберется из заточения, эту агонию пополнит новый хор голосов.

Республиканцы, держащие его в пленку, станут первыми. Потом Алек найдет и прикончит своих рабынь. Эту зарвавшуюся шлюху А’нзал, ее мириаланскую цепную суку, нанесшую непоправимый ущерб Академии. И лишь под конец, главный десерт.

«Джове, джедайская погань. Ты пожалеешь, что не убил меня тогда».

– Что? Кто здесь? – раздался за стенкой камеры встревоженный голос надзирателя. Алек с вялым интересом прислушался, услышав, что ему ответили.

– Никого нет здесь. Ты совсем один.

– Никого нет… Я совсем один.

– Ты хочешь спать.

– Я хочу спа-а…

Глухой звук падения, тишина. С минуту ничего не происходило, а потом барьер камеры погас сам собой. Еще миг, и Алек ощутил, как ослабела хватка шоковых наручей на шее и запястьях. С рычанием сорвав их, он уже собирался сорваться в Рывок, как услышал голос. Сила, текущая в нем, была настолько велика, что Алек истуканом застыл на месте, не рискуя лишний раз шелохнуться. Лишь когда ему в руку ткнулась знакомая рукоять светового меча, юный ситх решился скосить взгляд вниз. И тот, кого он там увидел, совершенно не вязался с пережитым ощущением всемогущества.

– Что за… ты еще кто?

– В одиннадцатом ангаре ждет шаттл с гипердрайвом. Передай Фаниусу, – сказал нежданный спаситель, ростом едва ли по пояс мальчику, – это последний раз, когда я решаю его проблемы.

Алек вновь вздрогнул и торопливо склонился перед Великим Мастером, чья воля и Сила походя сломили его, как штурмовой ветер пересохший колос в поле. Ничего подобного он не ощущал ни рядом с Дартом Кертерой, ни с Владыкой Руином, на аудиенцию с которым его однажды взяли в качестве награды за успехи в обучении.

– Ступай, аколит, – лицо говорящего исказила презрительная ухмылка. И, хотя он смотрел на Алека снизу вверх, у последнего не осталось сомнений, кто на самом деле стоит на вершине, а кто возится под ней в поисках жалких объедков. – До поднятия тревоги у тебя будет около десяти минут.

Мастер ушел, оставив Алека Пайна наедине с телом надзирателя, валяющимся в отключке под рамкой тюремной камеры. Лицо юноши исказил безумный счастливый оскал, озаренный вспышкой активированного красного клинка.