в силах говорить, поэтому кивнула.

– О боже, – произнес он. Его плечи поднялись и опустились, потом он всхлипнул, спрятав лицо в ладони. Ясмин встала, подошла к нему, и он, ухватившись за нее, разрыдался на ее груди. Она не сознавала, что плачет, пока не увидела, что ее слезы капают ему на шею.

– Прости. Прости, – повторяла Ясмин, а он говорил то же самое в ответ, хотя ему извиняться было не за что. Дождь бил по кровле, дверь болталась на скрипучих петлях, где-то тревожно вскрикнула ворона, а они всё держались друг за друга и раскачивались, будто пара потерпевших кораблекрушение на спасательном плоту.

Позже, когда дождь наконец перестал, они пополам съели покупной сэндвич с креветками и майонезом и чипсы из его рюкзака, вынесли стулья на веранду и стали наблюдать, как по настилу, присасываясь к доскам, ползут улитки. Как прогибаются и пружинят истекающие каплями кленовые листья. Как вороны дерутся за какой-то лакомый кусочек в высокой цветущей траве.

Джо вошел в домик, вышел с пледом и придвинул свой стул поближе к Ясмин. Они посидели плечом к плечу, накрыв пледом колени. Он чихнул. Потом она тоже чихнула, а потом оба рассмеялись.

«Вот каково было бы, если бы мы прожили в браке пятьдесят лет», – подумала Ясмин.

– Тебе нормально? – спросил он. – Тепло?

– Да, – ответила она. – Спасибо.

Он протянул ей руку, и она вложила в нее свою ладонь.

– Ты влюблена? В него. Кем бы он ни был.

– Точно нет, – ответила она.

– Просто «нет» прозвучало бы более убедительно.

– Тогда просто нет. Нет.

– Ты вправе ответить да. Только не говори мне, кто он. Пока что.

– Что ты собирался мне сказать? Ты говорил, что это важно.

– Было важно, – сказал он. – Но уже нет.

– И все-таки? – Ясмин дрожала, но не от холода. От усталости. Изнеможения. Накопившегося стресса, напряжения всех сухожилий и мышц, кульминации, облегчения.

– Я не был с тобой до конца честен.

– Вот как, – сказала она. – Значит, нас таких двое.

– Я ездил повидаться с Нилом. Но всего на две ночи. Еще я был на собеседовании в Эдинбурге.

– Да? И?..

– Мне сделали предложение. Я принял.

– Поздравляю!

– Спасибо.

– Почему ты мне не говорил?

– Прости, – сказал он. – Я боялся тебе говорить. Приступить к работе надо сразу, и… давать деру, когда… потом Коко и вообще. Я все время откладывал.

– А Гарриет в курсе?

– Да. – Он отвел взгляд.

– Так вот почему она так расстроена?

– Она расстроена, потому что знает. Да.

– Ты сказал ей, но не сказал мне.

Еще бы Гарриет не огорчилась. Она не хочет его отпускать. Поразительно, но Ясмин снова ощутила легкий укол ревности.

Джо посмотрел на нее в упор.

– Прости, – сказал он. – За все.

– И ты меня, – сказала она. – Наверное, слишком рано предлагать остаться друзьями?

– Кажется, примечание мелким шрифтом предусматривает какой-то период охлаждения. Но к черту! Давай нарушим правила.

– Что мы скажем людям?

– Что хочешь. Мне плевать.

– Скажем, что это было обоюдное решение. Полюбовное.

– Ладно.

– Ма вернется домой со мной. Но я еще не собралась.

– Не торопись. Никто тебя не выгоняет.

– Через пару дней возвращается Вспышка.

– И как же это будет выглядеть?

– Никак. Ма вернется домой со мной.

Джо зевнул и поежился. Потом снова взял ее за руку и закрыл глаза.

– Ты меня вымотала, – сказал он, но так, что это прозвучало приятно.

Они сидели рука об руку и иногда разговаривали, а иногда молчали. Она пожимала его ладонь. Он пожимал ее ладонь в ответ. Солнце появлялось и скрывалось, бросая тени на траву. Ясмин закрыла глаза. Благоухала сирень, и даже сырая земля и сырая листва источали вкусный аромат. Они пахли увяданием. Весной. Жизнью.

Спустились сумерки. Над курящимися паром крышами, над городом, окутанным легкой лиловой дымкой, висела бледная терпеливая луна. Скоро настанет ее очередь сиять.

Ясмин не могла не спросить. И в конце концов спросила.

– Ты собирался со мной расстаться?

– Что?

– Ты переезжаешь в Эдинбург. Ты собирался попросить, чтобы я поехала с тобой?

Когда она сказала, что все кончено, он заплакал, но это еще ничего не значит. Она тоже плакала. Возможно, его слезы были слезами облегчения.

– Конечно.

– Ты по-прежнему собирался на мне жениться?

– Я люблю тебя, – сказал он.

– Если честно, иногда мне казалось, что ты видишь во мне скорее подругу.

Он покачал головой.

– Скажи честно, ты все-таки собирался со мной расстаться?

– Я не хотел расставаться, – ответил он. И Ясмин поверила. Поверила, что он не хотел причинять ей боль. Не хотел говорить ей, что не будет никакой свадьбы, никакого брачного союза, никаких «долго и счастливо».

– Прекрасно, – сказала она. – Выставляй меня злодейкой.

– Постараюсь, – отозвался он. – Но ничего не обещаю. Просьба довольно непростая.

– Раньше я считала себя хорошим человеком.

– Так и есть. Ты не плохая.

– Иногда я бываю ужасной.

– Хочешь сказать, ты живой человек?

– Я буду по тебе скучать.

Внезапно Ясмин почувствовала опустошение. У нее было всё, а она бросила это на ветер. И теперь останется одна. Они могли наладить отношения. Он не хотел расставаться. Она бросила всё на ветер, и ради чего?

– Я по тебе тоже. Я буду тебе писать. А ты мне?

– Письма?

– Было бы здорово. По-моему, я ни разу не писал настоящее письмо. И не получал.

– Но мне будет не о чем писать!

– Не о чем? Значит, тебе придется что-нибудь придумать. – Уже стемнело, и Джо встал и протянул ей руку. – Иногда хорошие люди совершают плохие поступки. Даже частенько. Мне дорого стоило узнать это на психотерапии. Но с тобой я делюсь этим бесплатно.

– Спасибо.

Ясмин поцеловала его в губы, и он поцеловал ее в ответ. Поцелуй был нежным. Целомудренным.

Ты по нему скучаешь?

Ма наконец возвращалась домой. Через целых четыре недели после того, как Ясмин собрала чемоданы и переселилась обратно к Бабе. Все это время Ма находила отговорки. «Мне нужно время на себя, – говорила она. – Я еще думаю». – «Ма, подумать можно и дома!» – отвечала Ясмин. В больнице Ма и Баба помирились. Ясмин видела, как они держались за руки, видела, что Ма его простила. Баба спас жизнь их внучке – что еще он должен сделать, прежде чем Ма скажет «хватит» и оставит прошлое в прошлом, где ему самое место?

«Гарриет больна, – сказала Ма. – Ей нужна моя забота».

«Для этого у нее есть Розалита, – ответила Ясмин. – Ты не можешь оставаться здесь вечно».

О Вспышке Ма не упоминала, и Ясмин тоже не стала.

«Ты будешь ближе к Коко, – сказала Ясмин. – Гораздо ближе. Если останешься на севере Лондона, то почти не будешь с ней видеться».

Ма шмыгнула носом в трубку.

«Я буду готова. Дайте всего два дня».

Но в семь вечера, когда Ясмин приехала за ней после работы, Анисы нигде не было. По прихожей застучали острые каблуки ботильонов Гарриет, и она вошла в библиотеку.

– Займи кресло. – Гарриет расчистила себе место на бирюзовом бархатном диване, заваленном книгами. – Я подумала, что мы могли бы поговорить здесь, – добавила она.

Комната была перевернута вверх дном: полки разорены, книги разбросаны где попало. Белые лилии в высокой синей вазе наполняли воздух густым ароматом, но уже сникли и роняли потемневшие лепестки, вступив в пору увядания. Их давно пора было убрать, в какой бы из комнат они ни стояли.

– Что случилось? – спросила Ясмин.

– Не могу найти книгу, – безмятежно ответила Гарриет. – Знаешь, как бывает.

– Какую книгу вы искали?

– Ту самую, – ответила Гарриет. – Ясмин, почему бы тебе не сесть здесь? – Одетая в песочное платье ребристой вязки с высоким горлом, она выглядела очень элегантной и очень худой.

– Где Ма? Она собралась? Я заказала такси на семь тридцать – большое, потому что не знаю, сколько вещей она возьмет.

– Отмени его, – сказала Гарриет. – Пожалуйста, – добавила она. – Она не будет готова. Ясмин, прошу тебя, сядь.

Ясмин села и достала телефон. Прежде чем ее соединили, она сказала:

– Если я пойду наверх и помогу ей собраться, то,