усеянным их могилами, добирались остальные. Все эти несчастные верили, что достаточно просеять песок, чтобы всего за несколько недель сколотить себе огромное состояние. На самом деле все было не так. На одного разбогатевшего золотоискателя приходилась сотня с трудом сводивших концы с концами. Но вокруг приисков процветали другие предприятия. Новому сообществу требовалось очень многое, и в первую очередь прачки, каменщики, проститутки. Местные таверны и игорные дома были самыми богатыми из всех золотых приисков в мире. Рискнувшие пересечь континент не боялись ни бога, ни черта. В спорах ножи пускались в ход так часто, что на это вообще не обращали внимания. В отсутствие правосудия лучшие граждане решили наконец взять в свои руки защиту закона. В Сан-Франциско были созданы комитеты бдительности, их методы были жесткими, но эффективными. В сентябре 1849 года группа поселенцев и старателей встретилась в Монтерее; они приехали сюда со всего мира: американцы, французы, англичане, мексиканцы, китайцы, — но все сходились в одном: им требовалось правительство. После завоевания Мексики Соединенные Штаты так и не сумели добиться порядка на этой территории; военные с помощью испанских алькальдов управляли ею как могли. Монтерейская конвенция приняла конституцию, исключавшую рабство, поскольку в Калифорнии действительно не было рабов. Затем Калифорния избрала законодательный орган и губернатора. Она еще не была признана, но вела себя как штат Союза.

Закари Тейлор, 12-й президент США. Дагеротип. 1840-е

Золотоискатели Калифорнии. Литография. 1849

6. Когда собрался конгресс 1849 года, признание Калифорнии свободным штатом немедленно вызвало ожесточенные споры. Сторонники рабства только что потерпели в Калифорнии серьезное поражение. Они полагали, что в соответствии с компромиссом 1820 года Калифорния будет разделена на два штата, в одном из которых, южнее параллели 36°30′, сохранится рабовладение, но пришли в неописуемый ужас, увидев, что с включением Калифорнии свободные штаты получают в сенате большинство. Что делать? Некоторые подумывали об аннексии Кубы, другие — о создании рабовладельческих территорий в Юте и Нью-Мексико. Но, по сути, никакие средства не могли бы удовлетворить желания ярых рабовладельцев. Это был один из тех столь многочисленных исторических примеров, когда позиция политической фракции превращается в навязчивую идею. Честь южан была задета доносами аболиционистов. Кэлхун писал дочери: «Мы слишком долго терпели оскорбления северян». Один сенатор из Джорджии заявил, что если Север постарается изгнать рабовладельцев с территорий, завоеванных ценой крови всех граждан, то Юг без колебаний выйдет из Союза. Президент Тейлор ответил так же, как некогда Джексон: он не колеблясь будет удерживать Союз силой, даже если ему самому придется командовать армией. И хотя Генри Клей был уже стариком, но, защищая последний компромисс, он вновь обрел свое убедительное юношеское красноречие. Осунувшийся, еле слышным голосом, но с пафосом и благородством он призывал к гражданскому миру. Он просил Север отказаться от тщетных и оскорбительных проповедей абстрактных принципов; он просил Юг не надеяться на то, что его отделение будет принято без борьбы не только Севером, но и Средним Западом. Народы долины Миссисипи воевали, чтобы помешать Испании, потом Франции, а затем Англии закрыть им этот речной путь; они никогда не согласятся с тем, что он внезапно превратится в недоступную дорогу, отделенную от них границей.

7. Вот как выглядит компромисс, предложенный Генри Клеем:

a) Калифорния будет принята в качестве свободного штата;

б) в Нью-Мексико и Юте будут созданы территориальные правительства, а решение о существовании рабства останется за поселенцами;

в) закон о беглых рабах облегчит для Юга процедуру судебного преследования;

г) торговля рабами в округе Колумбия будет запрещена.

Этот компромисс был предложен Клеем с привычной ему корректностью. А вдохновляли его врожденная жалость к слабости человеческой природы и желание найти умеренные и достойные решения. Другой ветеран, старинный друг Клея Кэлхун пожелал ему ответить. Кэлхун был при смерти, он исхудал, но не утратил блеска в глазах. Он не мог говорить из-за туберкулеза гортани, и его речь была прочитана за него. Ввалившиеся глаза, зачесанные назад седые волосы, длинный черный плащ делали его похожим на призрака. По его словам, Юг подвергся нападению, оклеветан и ограблен. Север должен вернуть его права: равенство территорий, арест всех беглых рабов, прекращение всех кампаний против рабства — таковы минимальные условия для заключения соглашения. В противном случае связи, соединяющие штаты, будут рваться одна за другой. Седьмого марта слово взял последний из бургграфов[33] Уэбстер. Он также ужасно постарел, но держался бодро: «Я обращаюсь к вам сегодня, чтобы спасти Союз… Выслушайте меня во имя этой цели…» Многие ожидали, что он выступит против рабства, но были разочарованы. В поисках компромисса Уэбстер поддержал Клея. Аболиционисты утверждали, что его вдохновило желание стать президентом Соединенных Штатов, и из прежнего кумира Уэбстер превратился в объект их жгучей ненависти. Но партии с легкостью приписывают низменные устремления тем, кто мешает их планам. Позиция Уэбстера действительно была весьма смелой. Экстремальный аболиционизм поддержал сенатор Сьюард из Нью-Гэмпшира. Он имел большое влияние на президента Тейлора, и тот, несомненно, наложил бы вето на компромисс, но, когда Тейлор внезапно скончался и его место занял вице-президент Филлмор, возможность соглашения стала очевидной, и компромисс Клея был принят. Ни его инициатору, ни Кэлхуну, ни Уэбстеру не суждено было надолго пережить это время. Первое поколение великих предков ушло в 1826 году, а начиная с 1852 года исчезло и второе.

Великий компромисс 1850 года. Выступление Генри Клея в cенате. В кресле перед ним сидит Дэниел Уэбстер. Гравюра. 1855

VI. Неудавшийся компромисс

1. Мудрецы обеих партий надеялись, что Великий компромисс 1850 года примирит «враждующих братьев». Но после трех лет передышки он, напротив, привел к разрыву. Самым опасным положением в нем был Закон о беглых рабах. Его исполнение должно было продемонстрировать северянам пагубность рабства в худшем его проявлении и обратить политические волнения в эмоциональные протесты. Закон разрешал федеральным властям арестовывать беглых рабов. Чтобы выследить несчастных, требовалось активное содействие всех граждан. Но тем, кто оказывал помощь беглецам, даже не подозревая, что они в розыске, грозило суровое наказание. Для ареста не требовалось никаких доказательств; показания чернокожих не принимались, и им было отказано в вердикте суда присяжных. Такая несправедливость не могла не вызвать негодование даже у людей самых умеренных взглядов. Да у кого бы это не вызвало сострадания? Однажды в Гейлсберге, штат Иллинойс, появился изможденный чернокожий раб, почти голый, умирающий от голода. Он рассказал, что вместе с пятью другими сбежал с плантации в Миссури. Двое были убиты, троих поймали. Уважаемые люди этого городка немедленно спрятали беглеца и попытались переправить его в Канаду, предоставлявшую убежище