И тогда я сказал то, что сказал.

- Сколько их? – решил уточнить я.

- Минимум тысяча, - ответил Сетхар, - может быть полторы. Я жду сведений от разведчиков. В любом случае их в разы больше чем нас.

- Допустим, - сказал я. – Будем исходить из того, что их минимум полторы тысячи…

- Даже если мы вооружим всех оставшихся женщин и детей, способных держать оружие… - перебил меня Даут, размышляя вслух. – Всё равно мы уступаем по численности, к тому же такие «воины» будут только подрывать моральный дух. Остальные будут отвлекаться на их защиту.

- Если они пойдут на штурм, - рассуждал Сетхар, который как и Даут словно бы меня перестали слушать, - то, скорее всего, пойдут лавой, чтобы проскочить первую линию обороны из дотов. Многих мы уничтожим, но всё равно многие ещё останутся. И этого вполне хватит, чтобы взобраться на стены, а они это умеют.

- Уатэйи! - громко сказал я, так, чтобы все услышали.

Айюнар, Даут и Сетхар разом замолчали и посмотрели на меня. Остальные тоже навострили уши.

- У нас есть уатэйи! - повторил я уже тише. – Четыре гигантских животных, которые сами по себе всё равно, что танки! По-моему, они с успехом могут компенсировать численное превосходство кочевников. И учитывая то, что уатэйи до сих пор живы, дайхедды не берут их в расчёт.

Они молчали, офицеры за спиной Сетхара о чём-то озадаченно переговаривались.

- И правильно делают, - наконец, в задумчивости произнёс Даут. – Это просто вьючные животные, Да, они большие, выглядят внушительно, но их не учили для войны, как и погонщиков. Я вообще не помню, когда их последний раз использовали в качестве боевой силы.

- Почти четыреста лет назад, - сообщил Сетхар. – В битве при Дай-Кудуне. Тогда их применили сайхеты против нимейского экспедиционного корпуса. Не очень удачно, но свой вклад они тогда всё-таки внесли в победу сайхетов.

Еле заметный огонёк вспыхнул в глазах Даута, который, тем не менее, не остался незамеченным Сетхаром.

- Но были же и времена, когда мы воевали плечом к плечу, - подмигнул Сетхар Дауту.

- Да, это было давно, - задумчиво, взявшись одной рукой за подбородок, ответил Даут, и было не понятно, что он имеет в виду: использование уатэйев на поле боя, или то, что нимейцы были союзниками сайхетов, или то, что они когда-то давно воевали друг с другом.

С другой стороны, чему я удивляюсь? Даже самый крепкий союз на Земле разваливался, как только общий враг бывал повержен. И за примерами далеко ходить не надо: как только Третий Рейх был разбит союзниками, они разделились на два противоборствующих лагеря, причём германские ресурсы и территории были вовлечены в соответствующие зоны влияния.

Короче, как бы давно и что бы там не случилось, сколько бы лет не прошло, осадочек всегда остаётся, это верно. Мы вон полякам до сих пор Смутное время припоминаем, а они нам три раздела Польши, причём нам почему-то больше, чем тем же немцам.

– Толку от них не будет, скорее вред, - настаивал Даут, видно было, что моё предложение ему не нравилось, он сильно в нём сомневался. - Неизвестно, как они себя поведут, когда вокруг начнут рваться снаряды. Они же чуть не взбесились, когда мы шли через Красные пески.

Я осознал, что стал свидетелем своего рода военного совета, который разворачивался прямо на моих глазах. А также понял, что попал в точку с предложением насчёт гигантских животных, несмотря на сомнения начальника безопасности каравана. Тому же Сетхару моя идея однозначно пришлась по вкусу.

- А что нам до их состояния? – развёл он руками. - Даже если они взбесятся, и погонщики потеряют над ними контроль, мы ничем не рискуем. Мы за крепостными стенами, и нас они не затопчут, а вот дайхедды, как раз, на открытой местности, - возразил Сетхар, облокотившись на край стены и посмотрев вниз на опустевшие постройки и улочки. – Ну, если не считать этих лачуг.

С этой стороны крепости их как раз было меньше всего. Ну да, здесь они и пойдут, подумал я, сам бы так и поступил. Здесь они и полезут на стены, в чём, как просветил нас Сетхар, они мастера. В ворота ломиться они точно не будут. Для этого надо сделать самый простой таран, или иметь крупнокалиберное орудие, чтобы разнести эту конструкцию, а у кочевников таких не было. Тут надо действовать максимально быстро, только тогда будет хороший шанс на успех.

Было только не понятно, как они собираются влезть на стены? Стены пусть и покатые – угол градусов десять-пятнадцать, но не на столько, чтобы по ним было удобно лезть, как по стенам японских замков. К тому же ухватиться там было особо не за что. Я выглянул за край стены: кое-какие щели между кладкой имелись, но так чтобы за них можно было прочно ухватиться в горячке боя, да ещё и с оружием в руках. Это если у тебя полно времени, и тебе нечем заняться, то, может быть, залезть наверх без страховки и можно было, но лично я бы не рискнул.

Посмотрел на пространство под стенами. Перекати-поле, как бы нагнетая и без того нервозную обстановку, подпрыгивал по пыльной улице среди уныло развивающихся на ветру пологов. Ударяясь о препятствия, клубок сухих веток ускакал вдаль. Даже перекати-поле не хотел оставаться в селении.

Что уж говорить о местных жителях, что в большинстве своём не горели желанием вступать в бой с обозлёнными кочевниками и, собрав дорогие и не очень манатки, рванули куда подальше, лишь бы не испытывать судьбу на прочность.

Я поднёс к глазам бинокль и посмотрел на удаляющиеся клубы пыли с другой стороны крепости. Вот на что они рассчитывают? А если они нарвутся на патруль дайхеддов? Как по мне, больше шансов выжить было бы, останься они внутри форта. Да, скорее всего, будет трудно, но шансы были. Ну, чужая душа – потёмки. Раз решили драпать, значит это их выбор. Думаю, однако, что ответ на их бегство прост и элементарен – они не верили, что крепость устоит. Нарвёшься на зондеркоманду дайхеддов – глядишь, договоришься, откупишься или ещё что, а останешься – познаешь всю силу гнева кочевников.

Опустив бинокль, мой взгляд невольно скользнул вниз со стены на плац и меня передёрнуло. Прямо