Белого движения по созданию русского правительства в эмиграции во главе с генерал-лейтенантом, бароном П.Н. Врангелем для организации широкомасштабных подрывных действий против СССР вызывали необходимость активного противодействия и упреждающих шагов противника. Военная разведка была ориентирована на ликвидацию угроз на южных – морских и сухопутных – границах Советской России.

Таран штабной яхты Врангеля

Разведка, даже 100 с лишним лет спустя, неохотно делится своими секретами. Это можно легко проверить на примере событий вокруг потопленной яхты барона Врангеля. По данным, полученным в 1923 году М. Горьким, Голубовская принимала участие в таране яхты П.Н. Врангеля «Лукулл» 15 октября 1921 года.

Попробуем восстановить события далёкого прошлого, используя открытые источники и воспоминания современников тех лет.

Происшествие на рейде в Стамбуле

Итак, 15 октября 1921 года в водах Босфора случилось происшествие: пароход «Адриа» протаранил стоявшую на якоре у набережной Галаты (район Стамбула) яхту «Лукулл». Прежде эта парусно-винтовая яхта называлась «Колхида» (с 1912 года – «Лукулл») и имела свою морскую историю в составе Черноморского флота Российской империи. С 1907 года судно получило на вооружение две 37‐мм пушки фирмы Гочкиса. С ноября 1918 года яхта использовалась Добровольческой армией, а спустя два года яхта отправилась в Турцию, где на ней разместился штаб и стал проживать главнокомандующий барон П.Н. Врангель.

Относительно места столкновения морских судов имеются разночтения: то ли яхта затонула у причала Стамбула, то ли на рейде в проливе Босфор.

Яхта «Лукулл» была штаб-квартирой генерала Петра Врангеля, и вместе с ней погибли не только ценности семьи генерала, но и важнейшие документы, а также деньги, принадлежавшие русской армии. «Можно сказать, что вместе с яхтой, – как пишет Ольга Ельникова, – на дно Босфора канули надежды Врангеля возродить Белое движение и вновь начать борьбу с большевиками»[352].

В яхту главнокомандующего, стоявшую на рейде в Константинополе (Стамбуле), врезался итальянский пароход «Адриа», шедший из советского Батума.

Яхта затонула от полученных повреждений в течение примерно двух минут. Были утрачены все штабные документы, деньги и ценности врангелевской армии. Расследование пришло к выводу о случайности морского происшествия.

Последствия тарана яхты «Лукулл»

Погибли дежурный офицер мичман П.П. Сапунов, корабельный повар Краса и матрос Ефим Аршинов. Врангель находился на берегу и не пострадал. Однако именно в этот день и в это время на яхте должно было состояться очередное совещание. Однако, когда стало известно о том, что один из основных участников совещания – редактор газеты «Общее дело» Н.В. Чебышев накануне был сильно избит и в силу этого пребывал в постели. Поэтому Врангель перенёс совещание на квартиру пострадавшего редактора.

Здесь тоже есть вопрос, требующий своего уточнения. Известно, что в ноябре 1920 года вместе с остатками русской армии барона Врангеля из Крыма в Турцию перебрался другой человек с такой же фамилией – Н.Н. Чебышев. Он входил в состав редакции другой газеты – «Великая Россия». Николай Николаевич проживал в Стамбуле (Константинополе) и возглавлял бюро печати главного командования русской армии до переезда в Болгарию в октябре 1921 года[353]. Он же в своей книге вспоминал, что «почти через день ездил к Врангелю… на «Лукулл». Так вот, этот персонаж, на наш взгляд, больше подходит на роль приближённого «чёрного барона» с учётом его должности главы бюро печати. В пользу нашей версии, в книге воспоминаний Н.Н. Чебышева есть целая глава под названием «Гибель «Лукулла», в которой достаточно подробно и с комментариями спасшихся с яхты офицеров – очевидцев катастрофы описывается это необычное морское происшествие[354]. Кстати, в этих воспоминаниях указывается, что ставшая штаб-квартирой яхта Врангеля всё-таки находилась на рейде, хотя и почти у самого берега.

Это трагическое событие с гибелью яхты и членов команды произвело на барона тяжёлое впечатление. Он принял решение перебраться в Сербию, а армейские части переправить в Болгарию.

Надо отметить, что Н.Н. Чебышев был не только близким к Врангелю единомышленником, но и грамотным юристом и опытным контрразведчиком, которому спустя 10 лет удалось сопоставить все детали произошедших событий с яхтой «Лукулл» и прийти к выводу о причастности к диверсии поэтессы Елены Феррари. Однако никаких доказательств в подтверждение своих умозаключений по этому делу он предоставить не смог.

В Берлин и Париж с заданием

Что касается Елены Феррари, то она по распоряжению Центра покинула Турцию спустя несколько дней после тарана штабной яхты. В 1922 году проездом через Париж она отправилась в Берлин, приступила к сбору информации о военных организациях и центрах русской белоэмиграции в Европе. Она легко вписалась в литературное окружение Горького, который в то время отстранился от контактов с большевиками и жил в атмосфере русской эмиграции тех лет. Елена Феррари (этот псевдоним она в дальнейшем будет использовать и как литературный, и как агентурный) появляется в Берлине и заводит личные знакомства с М. Горьким и другими литераторами русской эмиграции Берлина начала 1920‐х годов – В. Шкловским, В. Ходасевичем.

В это время Елена Константиновна была действительно увлечена поэзией и видела своё будущее в литературной деятельности.

Легализация среди литераторов за рубежом

Сохранилась и частично опубликована её переписка с Горьким, начавшаяся в апреле 1922 года.

Начинающая поэтесса и делавшая первые шаги в творчестве писательница предлагала свои поэтические опыты на отзыв Горькому и Шкловскому.

Шкловский советовал ей обратиться к опыту современной модернистской литературы, в то время как Горькому были не по душе её подражания Пастернаку и Маяковскому. Он рекомендовал Феррари следовать в поэзии за Ходасевичем как преемником пушкинской традиции.

В своих письмах Елена уверяла Горького, что возвращение в Россию для неё невозможно из-за каких-то «прошлых ошибок», допущенных перед советской