США. При введении в РККА персональных воинских званий ей было присвоено, как уже нами упоминалось, воинское звание «капитан» (июнь 1936 года). Заметим, что во многих публикациях неверно указывается, что она имела звание капитана госбезопасности. Однако в военной разведке были установлены армейские звания РККА. А во внешней разведке ОГПУ – НКВД Союза ССР она, насколько известно, никогда не служила. Так что офицером госбезопасности она быть не могла. В некоторых публикациях о ней высказывалось предположение о возможной вербовке её вместе с братом чекистами при двух прежних арестах, после которых они неожиданно выпускались из-под стражи. Ситуация для тех лет, согласимся, выглядела, как минимум, странно. Тем более при тех подозрениях, которые приводили их в тюремные камеры. Однако никаких доказательств и фактов их вербовки чекистами до сих пор не обнаружено. Более того, после проведённой органами ВЧК – ГПУ проверки Ольги Голубовской при поступлении на службу в военную разведку чекисты без каких-либо оговорок согласовали её кандидатуру и одновременно попросили прислать им её анкетные данные. Это свидетельствовало о том, что никакого компромата и сведений о двух предыдущих арестах брата и сестры Ревзиных у чекистов не сохранилось. Но свой третий арест органами НКВД она не пережила.

Учиться никогда не поздно

Осенью 1932 года опытная и весьма результативная разведчица Е.К. Феррари, находившаяся в распоряжении Разведупра, была направлена руководством на краткосрочные Разведывательные курсы усовершенствования комсостава при Военной академии имени М.В. Фрунзе. Так тогда называли вечерние Академические курсы при 4‐м (разведывательном) управлении штаба РККА.

В целях подготовки военных разведчиков и дипломатических работников ещё в 1920 году по приказу наркомвоенмора Л.Д. Троцкого в стенах Академии Генерального штаба (позже – Военная академия РККА) было создано Восточное отделение. Здесь из числа специально отобранных красных командиров готовили будущих работников стратегической военной разведки Красной армии с высшим военным образованием и со знанием восточных языков. Одновременно по разнарядке Наркомата иностранных дел здесь обучались военному делу и иностранным языкам будущие дипломаты. Поиск кандидатов в войсках и отбор будущих слушателей для обучения на Восточном отделении, а также их распределение по местам службы после учёбы осуществлялись под кураторством Разведывательного управления РККА. С 1925 года в академии был создан Восточный факультет, который спустя 12 лет был преобразован в Специальный факультет. Такое преобразование было связано с тем, что в 1937 году на факультете было открыто Западное отделение с изучением основных европейских языков.

В академии давалась базовая военная подготовка с разведывательной специализацией. На краткосрочных курсах обычно проходили спецподготовку к разведывательной работе армейские офицеры, недавно прибывшие на службу в разведку. Многоопытная разведчица Феррари среди них оказалась в связи с необходимостью получить необходимую для военного разведчика военную подготовку. Училась она добросовестно, настойчиво постигала военное дело и отмечалась руководством курсов как весьма добросовестный слушатель. Спустя полгода учёбы она была рекомендована руководством курсов для перевода сразу на 2‐й курс основного факультета Военной академии имени М.В. Фрунзе. С такой просьбой начальник военной разведки Я.К. Берзин (псевдоним «Старик») обратился к начальнику Военной академии Б.М. Шапошникову. Возможно, что с учёбой в академии у неё всё бы сложилось успешно, но в это время возникла необходимость в её срочной отправке в загранкомандировку. Вскоре разведчица под псевдонимом «Вера» оказалась в США. Однако проблемы со здоровьем всё чаще давали о себе знать. В одном из писем начальнику разведки С.П. Урицкому (псевдоним «Директор») она писала, что чувствует, что ей осталось жить год или два, и в этой связи просила поручить ей какое-то большое дело, чтобы она успела его успешно завершить. Кстати, хорошо знавший Феррари-Голубовскую по нелегальной работе, он сам предложил ей личный канал переписки. Обменивалась Елена Константиновна письмами и с А.Х. Артузовым, который в то время стал заместителем начальника военной разведки под псевдонимом «Вице-директор». Эта переписка до сих пор недоступна историкам и исследователям.

При этом о её нездоровье сведения поступали не только от самой разведчицы. В книге А.Е. Куланова приводится сообщение в Центр одного из курьеров-связников. «Очень беспокоюсь, – докладывал курьер, – о здоровье Веры. Бывают дни, когда она не может встать с кровати. Выглядит она плохо. Хотя бывают дни, когда она чувствует себя хорошо. Работа здесь может её подкосить»[366]. Было принято решение о её отзыве из США, и в ноябре 1936 года она была уже в Москве. В это время в СССР в полном разгаре шла борьба с троцкистско-зиновьевскими последователями и другими противниками советской власти. Оказалось, что под подозрение попала и разведчица-нелегал Феррари. Поводом стал поступивший на неё донос от агента «Шарлотта», которая достаточно хорошо знала Елену и с 1925 года даже входила в её ближний круг знакомых и сослуживцев. В то время они вместе работали в резидентуре в Италии.

В доносе отмечалось желание сообщить известные ей факты из жизни Феррари-Голубовской, которую она называет по прежнему псевдониму «Ирэн», чтобы подвергнуть их тщательной проверке. Упомянула «Шарлотта» и о её близких отношениях в тот год с секретарём советского торгпредства и военным разведчиком из числа немецких коммунистов Карлом Петермайером. Сигнал доносчицы, до сих пор известной лишь под псевдонимом «Шарлотта» без указания настоящего имени, поступил руководству военной разведки. Реакция начальников Феррари на него была различной. Урицкий сдержанно его прокомментировал без принятия каких-либо решений. А вот его заместитель Артузов поручил начальнику западного отдела, в котором работала Елена Константиновна, расследовать поступившее сообщение относительно «Ирэн» и предоставить ему письменные выводы.

В начале января 1937 года Е.К. Феррари, проживая на служебной даче в Серебряном Бору, подготовила отчёт о проделанной в США работе, который руководством был высоко оценён. А вот со здоровьем разведчицы-нелегала дело обстояло хуже. Она была всесторонне обследована в Главном военном госпитале в Москве и прошла там военно-врачебную комиссию. Результаты стали известны 5 февраля 1937 года.

Военные медики выдали заключение: «…в настоящее время не может выполнять сложно-ответственные работы в напряженных условиях. Может работать в спокойной обстановке, желательно – при периодическом наблюдении невропатолога, а потому лучше всего в одном из крупных медицинских центров Союза… В ближайшее время нуждается в санаторном лечении (Архангельское) в течение одного месяца»[367].

У последней черты