Не так давно Китай посетил канадский фантаст Роберт Сойер. Когда он говорил о мрачной и суровой китайской фантастике, описывающей апокалипсис, ему казалось, что такой ее сделала историческая травма. С другой стороны, он, канадец, воплощает собой оптимистический подход к судьбе человечества во Вселенной. Я полностью согласен с ним в том, что шрамы истории неизбежно проявляются в наших представлениях о будущем. Однако если мы посмотрим на статус цивилизации землян во Вселенной, то увидим, что человечество больше похоже не на современных канадцев, а на аборигенов, которые жили в Канаде пятьсот лет назад, еще до прибытия европейских поселенцев. В то время Канаду населяли сотни племен, состоявшие из разных этнических групп и представлявшие, по крайней мере, десять языковых семей, и их территория простиралась от Ньюфаундленда до острова Ванкувер. Если в то время писатель-фантаст из числа коренных жителей попытался бы представить себе будущее этих племен с тем же оптимизмом, которым мы обладаем сейчас, то задним числом мы могли бы сказать, что он был настроен слишком оптимистично. Недавно вышедшая книга Джорджа Эрасмуса и Джо Сандерса Canadian History: An Aboriginal Perspective [ «История Канады: точка зрения коренного жителя»], которая привлекла к себе большое внимание, четко и детально иллюстрирует мою точку зрения.

В произведениях Ван Цзинькана определенно содержатся отголоски китайской культуры – даже в тех, где он описывает будущее и апокалипсис; именно потому что он рисует картины будущего, глядя на него через призму истории. Хотя «Побег из родной Вселенной» смело ломает традиционные этические нормы, фундаментальные моральные принципы, но идеи, лежащие в его основе, по-прежнему очень китайские, и это видно по мыслям и действиям главных героев – например, по отсылке к китайской аллегории «человек, который беспокоится о том, что падает небо». Эта книга оставляет читателя наедине с важной мыслью: обладают ли восточноазиатская культура и мораль, и в том числе китайская, более высокими шансами на выживание, чем западные?

Разумеется, «Побег из родной Вселенной» демонстрирует всего одну вероятность; ведь очарование фантастики в том, что она дает читателю самые разные варианты будущего. Мы мечтаем увидеть другие произведения, в которых описан более оптимистический взгляд на апокалипсис и которые рисуют совершенно иной сценарий – возможно, тот, в котором людям удается сохранить свои традиции и ценности.

А теперь вернемся к теме космических катастроф. Не важно, рассматриваем ли их с точки зрения теории или практики, человеческое общество в любом случае не готово к непредсказуемым угрозам, которые надвигаются из космоса. Изучением апокалипсиса в основном занимаются те, кто связан с религией, а на радаре ученых этой темы нет. Мыслители посвящают свои философские труды настоящему и его линейному продолжению в будущем, но редко обращают внимание на такие внезапные изменения, как апокалипсис. Поэтому ни в эпоху Просвещения, ни в наши дни мыслители не уделяют внимание политике, экономике, законам, этике и культуре человеческого общества во времена апокалипсиса.

Апокалиптические катастрофы не упомянуты почти ни в одной конституции и ни в одном кодексе законов. Очевидно, это серьезный пробел в конституциональной системе. Я обсуждал эту проблему с одним ученым, и он утверждал, что существующая юридическая система уже создает относительно хорошо развитую структуру для противодействия катастрофам. Однако мне кажется, что этот ученый не заметил разницы между локальной, цивилизационной и апокалиптической катастрофами. Самое большое отличие заключается в том, что после локальной катастрофы пострадавшие могут рассчитывать на помощь прибывших издалека спасателей. При этом спасатели обычно обладают большими возможностями – общество фактически тратит все свои ресурсы, чтобы спасти малую часть населения, которая сильно пострадала. Однако в случае катастрофы, которая влияет на всю цивилизацию, или апокалипсиса, в опасности окажется все человечество, поэтому рассчитывать на спасение со стороны уже не приходится. Следовательно, уже существующие юридические системы и моральные кодексы утратят актуальность. И вот мой главный вопрос: что, если ресурсов всего общества хватит для выживания лишь части населения? Современные юридические системы и моральные кодексы не проливают свет на этот вопрос. Разумеется, сложно обсуждать этот вопрос в контексте существующих социальных ценностей, поскольку это неизбежно приведет к скандалу: можно спасти часть населения или можно сохранить верность ценностям гуманизма и позволить погибнуть всем. Руководствуясь фактами и логикой, мы можем спорить о том, какой вариант является правильным, но какой бы вариант мы ни выбрали в итоге, мы должны принимать решение, руководствуясь четкими юридическими и этическими правилами – такую ответственность накладывает на себя цивилизованный мир. В противном случае, когда настанет апокалипсис, мы застрянем в состоянии страха и смятения. А когда мир наконец погрузится в хаос, люди уже утратят и чувство собственного достоинства, и свое будущее.

В свете данной дискуссии потрясающие ощущения, созданные «Побегом из родной Вселенной», снова показывают нам, насколько уникальным является жанр научной фантастики.

Янцюань,

20 ноября 2013 г.

Опубликовано в 2013 г. в книге Ван Цзинькана «Побег из родной Вселенной», Сычуаньское издательство научной и технической литературы, 2013 г.

Поэтическая фантастика

О Кене Лю

Когда рассказ «Бумажный зверинец» получил премию «Хьюго» в 2012 году, мне захотелось подарить Кену Лю целый комплект бумажных зверинцев. Впоследствии я выяснил, что создание оригами из бумаги поистине чудесное искусство, таящее в себе множество сюрпризов. Между процессом складывания бумаги и конечным продуктом обычно нет никакой очевидной связи: после серии сложных и необъяснимых движений бумага становится совершенно бесформенной, но затем ее просто выворачивают наизнанку, и она внезапно оживает, словно по волшебству. Помните, как в детстве мама учила вас делать бумажный кораблик? Это классический пример. Таким образом, человек, создающий бумажные зверинцы, должен обладать невероятным пространственным воображением. Я думал о том, можно ли применить при создании изделий из бумаги какой-нибудь математический язык – например, топологию. В Китае есть много превосходных мастеров, которые делают реалистичные и хрупкие бумажные зверинцы, выдающиеся образцы дизайна. К сожалению, эти произведения искусства крайне непрочные, и поэтому я мог бы подарить Кену Лю только небольшой и простой зверинец – такой, какой Лю мог бы унести с собой и где-то хранить. Разглядывая подарки, купленные для него, я с трудом мог поверить в то, что эти изумительные фигуры созданы просто из сложенного листа бумаги без дополнительных разрезов. Я с трудом удержался от того, чтобы не развернуть их и не изучить их структуру.

Для меня создание бумажных фигур – вид искусства, который создает красоту из