Но я сделал финт направо и, пока он пытался его отбить, врезал ему сзади по шее плоской стороной Грейсвандира.

Бенедикт ошеломленно застыл, и я теперь смог подойти поближе, всадив левый кулак ему в печень. Он слегка согнулся. Я перехватил его руку с клинком и еще раз двинул по шее, на этот раз кулаком и крепко. Он упал без сознания. Вырвав у него оружие, я отбросил его в сторону. Кровь из пораненного уха экзотической серьгой стекала на шею.

Отложив Грейсвандир, я ухватил Бенедикта под мышки и потащил его на дорогу. Трава сопротивлялась, но я потянул сильнее и в конце концов освободил его.

К тому времени Ганелон уже пришел в себя. Хромая, он подошел и встал рядом, глядя вниз на Бенедикта.

– Вот это боец… Что ты собираешься с ним делать?

Я подхватил брата на плечи «по-пожарному» и встал.

– Для начала просто оттащу к фургону, – ответил я. – Принеси наши клинки.

– Хорошо.

Я зашагал по дороге. Бенедикт оставался без сознания, что было на руку, к тому же мне вовсе не хотелось бить его без особой надобности. Возле фургона я усадил его у подножия дерева покрепче.

Когда Ганелон подошел, я вложил в ножны оба клинка и велел ему развязать веревки на нескольких ящиках. Пока он делал это, я обыскал Бенедикта… и нашел то, что искал.

Потом я привязал его к дереву, а Ганелон подогнал громадную лошадь и привязал ее к соседнему кусту, на который я повесил клинок.

Я взобрался на место кучера, Ганелон подошел сбоку.

– И ты его оставишь прямо так? – спросил он.

– Ненадолго, – ответил я.

Мы тронулись по дороге. Я не оглядывался – в отличие от Ганелона.

– Он еще не шевелится, – сообщил Ганелон, а потом добавил: – Никто не мог так подхватить меня и бросить, да еще одной рукой.

– Поэтому я и велел тебе пережидать в фургоне и не драться, если я не справлюсь.

– Что с ним теперь будет?

– Я пригляжу, чтобы о нем побыстрей позаботились.

– С ним будет все в порядке?

Я кивнул.

– Хорошо.

Мы проехали мили две, я остановил лошадей и слез на дорогу.

– Не обращай внимания ни на что, – сказал я. – Теперь пора позаботиться о Бенедикте.

Я сошел с дороги и встал в тени, достав взятую у Бенедикта колоду. Перетасовав Козыри, я нашел Жерара и оставил его карту снаружи, остальные сложил обратно в обитую шелком шкатулочку из дерева, отделанного костью, где их держал Бенедикт.

Сжимая в руке Козырь Жерара, я внимательно вгляделся в карту.

Спустя некоторое время она стала теплой, живой, словно пошевелилась. Я почувствовал присутствие Жерара. Он находился в Амбере – шел по улице, которую я узнал. Жерар во многом похож на меня, только крупнее и тяжелее. И по-прежнему с бородой.

Он остановился и взглянул на меня.

– Корвин!

– Да, Жерар. Ты неплохо выглядишь.

– Твои глаза! Ты видишь?

– Да, я вижу снова.

– Где ты?

– Иди ко мне, я покажу.

Взгляд его напрягся.

– Не уверен, что могу сделать это. Корвин, я сейчас очень занят.

– Речь идет о Бенедикте, – сказал я. – Ты единственный, кому я могу довериться, чтобы помочь ему.

– Бенедикт? Он в беде?

– Да.

– А почему он сам не вызвал меня?

– Не может. Он связан.

– Почему? Как?

– Объяснять долго и сложно. Поверь мне, ему нужна твоя помощь, прямо сейчас.

Жерар прикусил бороду зубами.

– А ты сам не в состоянии справиться?

– Совершенно исключено.

– Думаешь, я смогу?

– Уверен.

Он тронул клинок в ножнах.

– Не хотелось бы, чтобы тут крылись какие-нибудь твои козни, Корвин.

– Не сомневайся. У меня было достаточно времени на размышления, я мог бы придумать и что-нибудь поумней.

Он вздохнул, а потом кивнул головой:

– Ладно. Иду.

– Давай.

На мгновение застыв, Жерар шагнул вперед.

И встал рядом со мной. Протянул руку. Положил мне на плечо.

– Корвин, – с улыбкой сказал он, – я рад, что твои глаза опять на месте.

Я отвернулся.

– Я тоже.

– А кто там в фургоне?

– Друг. Его зовут Ганелон.

– Где Бенедикт? В чем дело?

Я показал в рощу.

– Там. Милях в двух. Он привязан к дереву. Его лошадь рядом.

– Почему же ты тогда здесь?

– Я спасаюсь бегством.

– От кого?

– От Бенедикта. Я сам и связал его.

Жерар нахмурился:

– Не понимаю…

Я покачал головой:

– Вышло недоразумение. Я даже не смог поговорить с Бенедиктом, пришлось биться. Удалось оглушить его и связать. Освободить его сам я не могу – он снова набросится на меня. Но и оставлять его так нельзя, вдруг что случится, пока он связан. Поэтому я и вызвал тебя. Пожалуйста, отправляйся туда, освободи его и проводи до дома.

– А чем ты займешься тем временем?

– Уберусь отсюда к чертям собачьим и скроюсь в Тени. Ты окажешь нам обоим большую услугу, если удержишь Бенедикта от погони. Не хотел бы я снова схватиться с ним.

– Может быть, ты объяснишь, что случилось?

– Сам не понимаю. Он обозвал меня убийцей. Но даю тебе честное слово, что никого не убивал, пока был в Авалоне. Пожалуйста, передай ему это. Врать тебе у меня нет причин, клянусь чем хочешь. Он мог разгневаться и еще кое на что. Если он об этом упомянет, скажи, пусть Дара сама все ему объяснит.

– Так в чем же все-таки дело?

Я пожал плечами:

– Если он упомянет об этом, все поймешь сам. Если нет – забудь.

– Дара, говоришь?

– Да.

– Ну хорошо, я сделаю, как ты просишь. А теперь объясни мне: как тебе удалось ускользнуть из Амбера?

Я улыбнулся:

– Чисто академический интерес? Или чувствуешь, что однажды тебе самому понадобится этот путь?

Он засмеялся:

– Просто полезно знать, на мой взгляд.

– Сожалею, дорогой мой брат, но мир еще не готов к этому знанию. Желай я кому-нибудь рассказать, это был бы ты – но тебе от этого секрета проку не будет, а мне он еще может послужить, пока остается секретом.

– Иными словами, у тебя имеется личная тропка в Амбер и из Амбера… Что ты замышляешь, Корвин?

– А ты как думаешь?

– Ответ очевиден. Только я испытываю по этому поводу двойственные чувства.

– Не объяснишь?

Жерар махнул рукой в сторону Черной Дороги, часть которой была видна от места, где мы стояли.

– Эта дрянь, – сообщил он, – пролегла теперь к самому подножию Колвира. По ней перемещается всякая жуть и атакует Амбер. Пока мы сдерживаем их и побеждаем, но нападения следуют все ожесточеннее. И чаще. Сейчас не время для твоего хода, Корвин.

– А может быть, как раз теперь-то и