Ясное дело, он содрал с меня три шкуры. Раз во всем прочем я выгляжу вполне разумно, значит, о сумасшествии моем не может быть и речи – просто я занят дорогостоящей аферой. Подробности, конечно, интересовали его, но Артур решил не выказывать любопытства к столь сомнительному предприятию. Он просто хватался за любую возможность не связывать свое имя с моим проектом. А когда наконец подобрал нужную лавочку с боеприпасами – как оказалось, в Швейцарии, – то просто горел желанием поскорее свести меня с ними и омыть собственные руки от всего, кроме денег.

Мы с Ганелоном отправились в Швейцарию по поддельным документам. Он был немцем, я – португальцем. Что там написали в моих бумагах, меня не слишком интересовало, лишь бы сработаны были отлично, но немецкий паспорт Ганелону я выбрал потому, что выучить какой-то язык ему все равно нужно, а немецкий дался бы ему легче прочих. Германских туристов в Швейцарии хватает. Он действительно освоил язык достаточно быстро, а для истинных немцев и швейцарцев, которые поинтересуются, была заготовлена легенда, будто он вырос в Финляндии.

В Швейцарии мы проторчали недели три, пока качество патронов не стало удовлетворительным. Как я и ожидал, состав был абсолютно инертен в этой Тени. Но формулу я разработал, а это все, что сейчас имело значение. Серебро тоже обошлось недешево. Может, я и перестраховался. Но в Амбере и вокруг него попадаются твари, с которыми надежнее разделываться серебром, а мне это по карману. Опять же, какая еще пуля лучше для короля – кроме золотой, конечно? Если мне придется пристрелить Эрика, оскорбления величества тут точно не будет. Радуйтесь, братья.

А потом я отпустил Ганелона «попастись», в роль туриста он вжился воистину по Станиславскому. Я отправил его в Италию с фотоаппаратом на шее и отстраненным выражением лица, а сам улетел обратно в Штаты.

Обратно? Да. Это запущенное жилище на склоне было моим домом почти десяток лет. Я возвращался сюда, когда попал в аварию, с которой все и началось.

Попыхивая сигаретой, я обозревал окрестности. В те времена дом не был заброшенным. Я всегда следил за ним. Все выплачено до цента. Шесть комнат и пристроенный гараж на две машины. И семь акров вокруг, собственно, весь склон холма.

В основном я жил тут один. Мне нравилось это место. Большую часть времени я проводил в кабинете и мастерской. Интересно, висит ли еще в студии деревянная гравюра Мори?[119] Называлась она «Лицом к лицу», два воина сошлись на ней в смертном поединке. Хорошо, если бы гравюра уцелела. Но я чувствовал, что вряд ли. Быть может, все, что не успели украсть, пошло с молотка на покрытие налогов. Чего еще ждать от властей штата Нью-Йорк? Странно, что в самом доме нет новых жильцов. Я наблюдал, чтобы удостовериться. Я пока никуда не торопился. Не было более никакого места, где мне следовало быть.

С Жераром я связался еще из Бельгии. Я решил некоторое время не разговаривать с Бенедиктом, он запросто мог тем или иным способом атаковать меня.

Жерар внимательно и осторожно вглядывался в мое лицо. Он был где-то в дороге, похоже, один.

– Корвин? – произнес он. – Да…

– Верно. Ну, как дела у Бенедикта?

– Я обнаружил его там, где ты сказал, и развязал. Он собирался немедленно пуститься вдогонку за тобой, но я сумел убедить его, что мы давно расстались. Раз ты сказал, что оставил его в беспамятстве, я решил, что так будет лучше всего. Да и конь его был совершенно изможден. Мы вместе вернулись в Авалон. С ним я оставался до похорон, а потом одолжил коня. Сейчас я возвращаюсь в Амбер.

– Похорон? Чьих похорон?

Снова тот же оценивающий взгляд.

– Ты и в самом деле не знаешь?

– Черт, да если бы я знал, то и не спрашивал бы!

– Его слуг. Их убили. Он уверен, что это сделал ты.

– Нет, – сказал я, – нет. Да это просто смешно. Зачем мне убивать его слуг? Я не понимаю…

– Бенедикт вернулся и почти сразу же стал разыскивать их, раз они не встречали его. А потом увидел, что они убиты, а ты и твой спутник исчезли.

– Теперь ясно, как все выглядело… Где были тела?

– Похоронены в неглубокой могиле в маленьком леске сразу за домом.

Так-так… Лучше не упоминать, что я знал об этой могиле.

– Какие у меня могут быть причины убивать его слуг, об этом он подумал? – взвинтился я.

– Он озадачен, Корвин. В высшей степени озадачен. И никак не может понять, почему ты не убил его, когда получил такую возможность, и почему вызвал меня, хотя просто мог бросить его связанным.

– Теперь я понимаю, почему во время поединка он называл меня убийцей, но… Ты ведь передал ему, как я и просил, что я никого не убивал?

– Передал. Сперва он просто отмахнулся, как от пустой болтовни. Тогда я заметил, что ты казался абсолютно искренним и совершенно озадаченным. Похоже, его смущала твоя уверенность в собственной невиновности. Несколько раз он спросил, верю ли я тебе.

– И что ты ответил?

Жерар опустил глаза.

– Клянусь пеклом, Корвин, во что я должен верить? Я вляпался в эту историю совершенно неожиданно. Мы ведь не встречались так долго… – Тут он и глянул на меня. – Есть и еще кое-что.

– Что же?

– Почему ты вызвал на помощь именно меня? Ты забрал у Бенедикта полную колоду. Ты мог вызвать любого из нас.

– Ты шутишь, – ответил я.

– Нет, я жду ответа.

– Хорошо. Я доверяю только тебе.

– И это все?

– Нет. Бенедикт не хочет, чтобы в Амбере знали о его местопребывании. Ты и Джулиан единственные, о ком я знаю, что вы в курсе, где искать его. Джулиан мне не нравится, я не доверяю ему. Вот и позвал тебя.

– А как ты узнал, что мы с Джулианом знаем о нем?

– Он помог вам обоим, когда вы недавно попали в переделку на Черной Дороге, и позволил остаться, пока вы не оправились. Об этом мне рассказала Дара.

– Дара? Кстати, кто это?

– Сирота. Ее родители работали у Бенедикта. Она была там, когда вы с Джулианом оказались у него.

– И ты послал ей браслет… Кстати, ты вспоминал о ней там на дороге, когда вызвал меня.

– Верно. А в чем дело?

– Ни в чем. Просто я ее не помню. А скажи, почему ты удрал так внезапно? Невиновный человек так себя не ведет.

– Я действительно виновен, – ответил я, – только не в убийстве. Я прибыл в Авалон, чтобы раздобыть кое-что нужное мне. Нашел и убрался восвояси. Ты видел мой фургон, видел, что он загружен. А до возвращения