in eodem concilio Ortigio episcopo, qui Caelenis fuerat ordinatus, sed agentibus priscillianistis pro fide catholica pulsus factionibus exsulabat» («В Граде Толедском… Симфозий, Дикциний и прочие с ними епископы провинции Галлеции, последователи Присциллиана, осуждают его, преисполненную хулений, ересь вместе с тем же самым ревнителем их исповедания подписью… в то время как на том же Соборе присоединился епископ Ортигий, который ранее был поставлен в Целены, но, после того как вмешались присциллиане, находился в изгнании, будучи изгнан за кафолическую веру путем мятежей»). Аббат Л. Дюшен полагал, что Ортигий был православным епископом галлецийского города Аквы Целены[725].

Седьмой канон Туринского Собора представляет собой предписание, связанное с первым и вторым канонами. Оно еще раз подчеркивает принцип нерушимости канонической территории, осуществление епископом власти над которой является «priuilegium ordinarii» (привилегией полномочного епископа). Подобные постановления в большом количестве издавались и западными и восточными Соборами. Среди них следует упомянуть четырнадцатый и тридцать пятый каноны апостолов, весьма авторитетные на Востоке, пятнадцатый канон I Вселенского Собора 325 г., второй канон II Вселенского Собора 381 г., тринадцатый канон Анкирского Собора, тринадцатый, двадцать первый и двадцать второй каноны Антиохийского Собора 341 г., первый, второй и третий каноны Сердикского Собора 343 г., двадцать четвертый канон Эльвирского Собора 305 г., двадцать первый канон Карфагенского Собора 397 г. В дальнейшем в процессе формирования корпуса канонического права подобные постановления будут постоянно повторяться, что свидетельствует о слабом соблюдении принципа единства епископа и его Церкви, клирика и его прихода[726]. В VI столетии будут появляться императорские законы подобного рода, в частности в новеллах Юстиниана I будет повторяться требование наличия у путешествующих клириков отпускной грамоты или апокрисиарского свидетельства.

Последний, восьмой канон Туринского Собора касается личного статуса клириков. Особенно важной представляется его вторая часть, в которой Отцы Собора провозглашают фактически обязательность целибата для епископов и, вероятно, для пресвитеров, препятствуя клирикам, имеющим семьи, достигать высших степеней. По мнению Р. Гризона, данная норма должна была также распространяться на диаконов[727]. Очевидно, что данное постановление Туринского Собора, следуя восемнадцатому канону Эльвирского Собора 305 г., а также второму и двадцать первому канонам Арелатского Собора 314 г. – в гораздо более жесткой форме, чем римские епископы Дамас и Сириций, а также св. Амвросий Медиоланский – выражает требование обязательного безбрачия для клириков, хотя Ш. Мунье указывал на послание Сириция к Имерию Тарраконскому как на правовую основу данного постановления[728]. Впоследствии, через сто лет, данный канон будет повторен в «Breviatio canonum» диакона Фульгенция Ферранда[729], и постепенно принцип целибата станет превалировать в западном каноническом сознании, составив резкое отличие с каноническими воззрениями в отношении семей клириков на Востоке, что в конечном итоге приведет к столкновению западной и восточной традиции на Трулльском Соборе в 692 году[730].

Данный канон завершает постановления Туринского Собора. Как уже было отмечено, Туринский Собор символизировал собой большую самостоятельность галльских церковных диоцезов под покровительством паллия (омофора) Медиоланских епископов и от Римского епископа, и от императора. Несмотря на то, что Туринский Собор основывался на решении папы относительно фелициан, следует признать вслед за Ш. Пьетри, что «этот Собор, собранный по просьбе галльского епископата, оставлял папе только отдаленную власть»[731]. Неслучайно постановления Туринского Собора влияли на строй галльских диоцезов в течении нескольких десятилетий. Имея ввиду это значение туринских канонов, отцы Регенского Собора 18 ноября 439 г., разбирая внутренние конфликты Эбредунского диоцеза, писали о незаконных рукоположениях: «ut scirent secundum recentem et saluberrimam Taurinatis synodi definitionem ad perpetuam uitae istius suffusionem, nullis se de cetero ordinationibus, nullis ordinariis interfuturos esse conciliis»[732] («Чтобы знали они согласно определению недавнего и полезнейшего Туринского синода на время его жизни, что впредь они не будут участвовать ни в каких клерикальных поставлениях, ни в каких ординарных собраниях»).

Бесспорно, что Туринский Собор являет собой пример успешного функционирования синодальной провинциальной системы, реагирующей на те или иные сбои в каноническом строе церковной жизни и выступающей прежде всего в качестве внутрицерковной судебной системы. Данное успешное функционирование весьма показательно, ибо характеризует синодальную судебную систему управления церковными провинциями как вполне дееспособную и адекватную по отношению к явлениям церковной жизни. Вместе с тем Туринский Собор несомненно демонстрирует, что уже в конце IV в. в церковной жизни на Западе в полной мере воплощались в жизнь тенденции к соперничеству между данной судебной синодальной системой, действовавшей на провинциальном уровне, и находившейся в то время на стадии формирования – однако, успешно преодолевавшей сопротивление других центров церковной жизни римской понтификальной судебной системой, – стремление которой к церковному централизму в решении спорных вопросов церковного строя сумеет достигнуть триумфа в середине V столетия в эпоху христологических споров. Ярким каноническим выражением данного триумфа понтификальной судебной системы станет Римский Собор 465 г., осуществленный трудами папы Илария. Данный Собор, вместе с тем, будет означать победу канонического принципа примата Римского епископа в качестве первенствующего епископа не только Италии, но и других западных регионов над тенденцией укрепления поместных италийских епископств.

Глава третья. Италийские Соборы эпохи возвышения римских епископов от Льва I до Симмаха

Медиоланский Собор, 451 г.[733]

Concilium Mediolanense a. 451.

Synodica Eusebii Mediolanensis ad Leonem Papam

Synopsis

I. Gaudete reditu fratruum suorum ex Oriente.

II. Epistolam ad Flauianum in synodo Mediolanensi lectam esse et approbatam.

III. Secum suis eutychianorum damnationi subscribere profitetur.

Domino Sancto et beatissimo Patri Leoni

Eusebius Mediolanensis episcopus

I. Reuersis, Domino annuente, fratribus nostris, quos ad Orientem fidei causa sollicite prouida beatitudo uestra direxerat, decursisque litteris quas per eos tua Sanctitas destinauit, omni exsultatione in Christo reuelatus sum, quod effectum commissae sibi legationis eosdem reportasse uestra pagina designauit. Nec mirum quod Dominus noster Iesus Christus catholicae fidei, quam tenemus, maiestatis sua gratiam custodiamque praestiterit: quando uos idoneos cultus sui assertores in apostoli sui sede praesulem collocauit, qui et recta sentire de incarnationis Dominicae sacramento, et eadem potestis rectius custodire.

II. Admonitis ergo fratribus et coepiscopis meis, habitoque conuentu, uestrarum formam tenuimus litterarum. Nam recensita epistola Beatitudinis uestrae in sacerdotum Domini concilio, quam sanctus frater et coepiscopus noster Abundantius, et compresbyter meus Senator detulerant, agnitaque eorum narratione, sicut scripta uestra signauerant, rerum gestarum ordine continuo requisita est recitataque epistola, quam fidei assertione plene digestam, ad Orientem dudum Sanctitas uestra transmiserat, quae ad nos ex uestra admonitione, sancto fratre et coepiscopo nostro Ceretio mutuante peruenit. Claruit eam plena fidei simplicitate fulgere, prophetarum etiam assertionibus, euangelicis auctoritatibus et apostolicae doctrinae testimoniis, nitore quodam