Снежное лицо было забрызгано вражеской кровью. Он обтерся широким рукавом и развернулся к лагерю. Эльфийские стрелы больше не сыпались градом, костры неприятеля медленно тухли — перевал накрывала февральская ночь.

— Необычная стратегия, — Остин опирался на навершие клинка, глядя на покрывало из тел, устилавших долину.

— Стратегия должна быть не необычной, а эффективной, — равнодушно поправил темный эльф и насторожился. Черные глаза медленно прикрылись.

— Лихо мы их, да? — Воскликнул Левеандил, подходя.

— Одним махом! — Поддержал Рамендил, сплевывая льдянистый сгусток крови.

— Что такое, Габриэл? — Люка прижимал руку к рассеченной щеке, из-под перчатки сочилась кровь.

Луна нырнула за опадавшие низинами снежные гребни, взвыл голодный ветер, блеснул и угас последний сторожевой костер. Из-за наваленных валунов (тех, за которыми укрылись лучники-эльфы) доносились неспокойные злые крики и… скрежет металла.

Габриэл зашипел:

— Они нашли их! Люка, Остин, на запад! Вы, со мной к восточному флангу!

Шерл был прав — эльфийских лучников обнаружили, атаковали и теснили к многофутовой пропасти. Гоблины наступали черной сверкающей лавиной. Эльфы, вооруженные луками и короткими кинжалами, отстреливались, но стрелы, звонко ударяясь о пластинчатые нагрудники и мощные щиты, отскакивали и ломались.

— Тех, кто окажет сопротивление — убить! Остальных пленить! — Ревел второй помощник, щуря раскосые глаза.

Грорвы бросились в атаку, и в этот момент с тыла в них влетела дюжина Габриэла. В зимней ночи завязалась рукопашная. Первым рухнул легионер с деревянной ногой — он ближе всех оказался к темному эльфу. Дальше один за другим в посмертие полетели одноглазые, безухие, лишенные пальцев и носов грорвы. Воин Эр-Морвэна прошивал их, как раскаленные иглы плат доброй кожи.

Рухнул одноручный меч. Разлетелся щит, погнулся нагрудник. Гоблин с шумом обвалился на мертвое тело собрата. Прикрывавший голову лучник звонко вскрикнул и отпрянул, в лицо цвета золота брызнула грязная гоблинская кровь.

— Успокойся. Он мертв, — сказал Габриэл, вздергивая парнишку, распластавшегося на снегу.

С головы эльфа упал капюшон.

— Лекс? — Узнал его Габриэл. — Что ты здесь… — он поморщился, — как ты узнал про поход?

— Мы подслушали, — потупив глаза, пробурчал Лекс.

— Мы? — Глаза исчадия полыхнули злостью.

— Я и Эридан.

— Эридан здесь?!

— Да, лорд Габриэл… Простите! Когда мы узнали, что приюту угрожает беда, мы не смогли остаться в стороне…

— И тайком пробрались в сотню лучников, — закончил за него Габриэл, стискивая рукоять клинка. — Вам обоим светит отменная порка, Грозовая Стрела, — сурово пообещал он и обвел поле сечи, блестевшее в свете звезд телами поверженных, наколенниками и налокотниками, обломками мечей и доспехов. — Где Эридан?

Лекс виновато пожал плечами, не поднимая головы. По спутанным золотистым локонам стекали капли чужой крови. Слева и справа островками сверкающего железа и эльфийской стали еще рубились гоблины и эльфы.

— Был рядом.

Молодой шерл прищурился — то ли что-то разглядел, то ли расслышал.

— Черт, — выдохнул он и пущенной стрелой метнулся в темноту. Подхваченный ветром плащ пролетел за ним шлейфом белого серебра и исчез, как унесенная рассветом бесплотная душа.

Эридан отползал к заледенелому обломку камня. Его пятки оскальзывались, ладони разъезжались на скользком зеркале льда, а наступавший враг неумолимо приближался. В правой руке гоблина зловеще блестел меч, в левой — отсверкивала свернутая кольцом веревка. На свирепой черной морде, заросшей щетиной, наливались кровью глаза-щелки.

— Ты мой, крысеныш! — Сказал Рубака на всеобщем и оскалился в улыбке. — Одного эльфа я все же пленю.

Грорв воткнул меч в лед и раскатал веревку, свистнувшую над головой.

— Не дергайся, харх!

И стал склоняться к ученику чародея.

Эридан окатил раскосоглазого злым взглядом — из-за его пояса потек кинжал. Замах. Лезвие блеснуло синим огнем и вошло в предплечье Рубаки. Он взревел, пошатнулся, но не упал, вместо этого с жаром ударил мальчишку тыльной стороной ладони. Удар опрокинул Эридана на спину, из разбитой губы хлынула кровь.

— Щенок! — Прохрипел легионер, вырывая эльфийский кинжал. — Это все на что ты способен?

Огромные пальцы обхватили узкие плечи юнца, перевернув на живот.

— Не трогай меня…

По подбородку пепельноволосого эльфа текла горячая кровь, по лбу катился пот, перед глазами дрожала ледяная, ощетинившаяся наростами грань валуна. Рубака хохотал — чугунные руки уже заламывали тонкие эльфийские запястья за спину и опутывали веревкой. Против мощи грорва Эридан оказался бессилен.

— Вот так. Ты теперь моя собственность, эльф.

Сдаваться без боя ученик чародея не собирался. Пока гоблин распутывал вторую веревку, чтобы связать ему ноги, он изловчился и саданул его затылком в переносицу. Громко хрустнуло, и Рубака захрипел.

— Прах тебя возьми! Получай!

Сокрушающий удар в голову швырнул Эридана в темноту.

Очнулся он от того, что кто-то прислонил прохладную ладонь к его раскаленному лбу. Застонал и пошевелился — веревок не было, он лежал на расстеленном на снегу плаще, под голову был подложен еще один, свернутый, как подушка. Он не пленен и не в стане врага?

— Не шевелись. Растревожишь рану.

— Габриэл… — вздох облегчения сорвался с Эридановых губ.

Юноша открыл глаза. По серому небу катились облачные клочья, а луна и звезды поблекли в неясные прозрачные тени. Близился зимний рассвет и однотонная горная синь наполнялась цветами и красками. В воздухе кружили снежинки. Со всех сторон летели мелодичные голоса, звуки волочения и ломкий хруст утоптанного снега.

— Складывай, складывай! — Велел кому-то Остин. — Этих тоже сюда.

Габриэл отнял руку ото лба Эридана. Грозные серо-черные глаза прожигали его лицо горящими углями.

— Я не хотел… — выдавил тот.

Габриэл прикрыл глаза длинными ресницами и покачал головой.

— Ты храбрый малый, Эридан.

— Не такой храбрый, как вы, — прошептал ученик чародея, отворачиваясь.

На вершине белого плоского камня сидел падальщик. Повернув голову с длинным, отливающим угольным блеском клювом, он наблюдал за копошением эльфов на перевале. Эридан пригляделся к светящимся птичьим контурам, но налетевший порыв бросил в лицо щепотку колющего снега, и пришлось зажмуриться, чтобы сберечь зрение.

— Зачем тебе быть таким, как я?

Свистел свирепый ветер. Руки и ноги немели от лютой стужи.