Одэрэк еще долго оборачивался к «врагу» и что-то бурчал. Неожиданная встреча с валларро Эмин Элэма не пришлась по душе и темному эльфу. Поглядывая на почтенного лорда из-под запушенных снегом ресниц, он настороженно молчал.

— Лорд Остин, — Мардред выскочил на крыльцо в ворохе снега. — Комнат на всех не хватит. Ательстанд переполнен.

Остин сложил ладони у губ и задумался. Драконовы горы тянулись по западу хребтом диковинного чудовища. Хохочущий ветер раскачивал ели и сосны, как спички. С далеких склонов сыпались груды камней.

— Придется отдать им свою. Мардерд, перенеси кровать в мой кабинет.

— Мою тоже заберите, — Габриэл очутился рядом неслышно.

— Нет, это будет не вежливо, — покачал головой Остин.

— Я могу спать в гостиной или на чердаке, — настаивал шерл.

— Зачем в гостиной?

— Или на чердаке?

Братья Левеандил и Рамендил выскользнули из-за бортика оледенелого фонтана, поблескивая лентами в сплетенных косах.

— Ты можешь жить в нашей комнате. Третья кровать туда вполне поместится, — улыбнулся старший. Из всех обитателей приюта бесцеремонно и вольготно на «ты» к нему обращались только эти двое, а еще Эллион Первый Лук. Возможно, тот был в своем праве. Габриэл годился эбертрейльцу в сыновья. Но эти двое, хм…

Получив от него согласие на временный переезд, Остин позвал огра и удалился.

— Лорд Габриэл… — робко позвали Эридан и Лекс.

Он обернулся. Мальчишки вновь его разыскали и теперь глядели умоляюще.

Голос темного воина потеплел:

— Ладно. Встретимся завтра на рассвете. Не опаздывайте. Я преподам первый урок.

* * *

Под утро буран ослаб. Облака быстро таяли. Ветер переменился на южный, задул со стороны Семерейской долины и развернул знамена с серебряными лилиями к серым и древним, как нынешняя Эпоха бастионам замка.

Остин, простоявший в дозоре всю ночь, с изумлением наблюдал, как по пустынному внутреннему двору скользит пять высоких силуэтов в светлых походных плащах. Четыре светловолосые, и один — с волосами темнее сумерек. Они двигались изящно и бесшумно. В рассветном холоде их выдавали звонкие голоса и заливистый смех. Левеандил о чем-то рассказывал; Рамендил, Лекс, Эридан и Габриэл улыбались.

Владетель Ательстанда впервые видел темного эльфа таким непринужденно безмятежным, в сиянии покоя, с юным открытым лицом и улыбкой на устах. Рассыпанные по плечам волосы вскидывал ветер — мальчишка мальчишкой. И этот пацан, едва ли старше новых учеников, был величайшим главнокомандующим Эр-Морвэна, одержал немало побед и слыл лучшим воином королевства? Остин повел плечом — непостижимо и удивительно.

Над стеной, издав благозвучный клич, пронеслась величественная крылатая тень — вестник весны. С западных склонов Караграссэма ей отозвались прерывистой тонкой трелью.

Пять силуэтов свернули за угол, увлекая мелодичный смех во мглу.

Остин задумался.

Он не забыл сказанного Габриэлом в первые недели пребывания в приюте — темный обещался покинуть их по весне. Тогда владетелю это казалось разумным решением — большинство обитателей опасались соседства такого «постояльца», а некоторые советовали убить темного, пока он еще не оправился от жутких ран и не мог оказать достойного сопротивления.

Остин отказал. Время, что вода — быстротечно и неуловимо, и все же молодой лесной эльф опасался, что Габриэл будет не столько помехой приюту, сколько угрозой его жителям. А оно вон, как все обернулось — парень на удивление быстро оправился, взялся нести опасную службу в ночном дозоре, а теперь еще и смертельно опасную беду отвратил, сокрушив легион грорвов-Коршунов.

Остин вздохнул — жаль терять такого союзника и помощника. Пока Габриэл здесь — Ательстанд под надежной опекой и зорким глазом, но стоит ему уйти, сдержит ли он слово, сохранит ли тайну, ставшую для него откровением?

— Лишь бы не предал, — прохрипел огр, будто прочтя безрадостные помыслы доброго друга.

Остин поразмыслил минуту и покачал головой:

— Я ему верю.

… На крутом заснеженном склоне не раздавалось ни шорохов, ни эха. Тут и там порождениями фантастических снов вздымались белые стволы невиданных размеров. Они стояли не прямо, как горящие свечи, а изящно выгибались и тянулись к солнечному свету, что в час полудня проливалось над заметенными гребнями северных гор. Облака касались крон, ветви отблескивали серебром. Пахло хвоей и шишками.

Габриэл остановился у раскидистой ели и сбросил сумку с плеча. Лекс и Эридан встали рядом. Левеандил и Рамендил, тряхнув косицами, сели на плоские валуны, дыбившиеся из-под снега, точно сгорбившиеся тролли древности, застигнутые на перепутье светом, обратившим их в камень.

Лекс открыл рот задать вопрос, но шелест за спинами, заставил их обернуться. Меж скальных холмов плыла хрупкая фигурка. Ни троп, ни дорог не имелось, но Арианна изящно избегала скопища поваленных стволов, груды каменных нагромождений и свивов корневищ. За прекрасной девой — ликом чистой и ясной красы скользил сверкающий плащ; волна волос текла по плечам и спине, отливая серебром.

Левеандил и Рамендил выпрямились и поклонились. Коротко ее приветствовали брат и Лекс.

Отдав поклон светлой и нежной, как раннее зимнее утро деве, Габриэл спросил:

— И часто госпожа бродит в одиночку в час рассвета?

— Кто сказал, что я одна?

Как по волшебству синий сумрак всколыхнулся, и возле обломанного камня соткалось большое белое облако с острыми ушами и кроваво-красными глазами. Волк-альбинос втянул воздух и глухо заворчал. Темный уже сталкивался с питомцем госпожи, потому не удивился. Не выказали страха и Лекс с Эриданом. А вот эбертрейльцы были потрясены и, отступив на шаг, потянулись к рукоятям.

— Он не тронет, — пообещала Арианна.

Братья поверили. Мечи остались в ножнах.

— Что привело вас, леди Арианна?

— Свет неба, лорд Габриэл.

Точеные брови темного эльфа взлетели вверх. Жаркое солнце, холодная луна, сияющие звезды — для темного народа все одно; блестящие куски льда не тревожили струн их душ, не ранили сердец до восторга. Габриэл (как любой житель подземелья) был совершенно равнодушен к красоте стихий. Светлые же чувствовали этот мир иначе — глубже и острее.

— Без солнца и звезд вы страдаете? — Попытался понять он.

Арианна мечтательно прикрыла глаза.

— Солнце — источник нашей жизни. Долго без него нам не обойтись, мы — умрем. Но дороже нашему сердцу свет звезд. Мы рождены из этого света. Звездное небо в предрассветные часы особенно прекрасно. Если вам не довелось наблюдать его накануне зари — вы ничего не знаете об истинной красоте этого мира. — Чувственный голос обволакивал, ласкал слух, наполнял душу непривычным волнением.