Освещение в джунглях все также оставалось голубоватым, и, глянув назад, Номун не обнаружил никаких намеков на восход Кровавой Луны. Может повезет и она не взойдет, пока он не доберется до межузлия. Эта мысль приободрила Номуна, и он прибавил скорость. Время от времени он видел впереди Молодого Номуна, которому кажется удавалось поддерживать хороший темп, несмотря на удар по голове. Номун был доволен им. Парень, насколько он мог судить, был единственным среди всех по-настоящему гуманным человеком. «А заслуживает ли кто-нибудь из нас того, чтобы остаться в живых…?» Подумал Номун.

К ТОМУ ВРЕМЕНИ, КОГДА над зарослями показалась Кровавая Луна, Номун был почти счастлив. Когда джунгли начали пульсировать жарким светом, он немного замедлил шаг и стал двигаться чуть осторожней. Возможно, они оба выживут. Кто знает, что ждет их на последнем узле мнемобиота: быть может, спасение или даже награда?

Такие приятные мысли занимали его в течении какого-то времени настолько, что он не заметил шторма, пока Молодой Номун не издал крик, и его не затопило сияние, смывая все напрочь.

…И ОН ПРИСТЫКОВАЛ СВОЙ корабль к причалу Дильвермуна. Жилые сектора космодромного терминала сияли тысячами иллюминаторов, словно разноцветные блестки, пришитые к черному плащу космоса. Он наблюдал за проплывавшим под ним серебристым изгибом планеты, пока его корабль не скрылся в шлюзовом эллинге.

Он отключил все системы корабля, одну за другой. Корабельные шумы, в окружении которых он жил во время месячного обратного пути с Маварка, стихли, и он остался наедине со своим триумфом. Живой. Он все еще живой.

Когда он спустился в вестибюль, его поразило количество собравшихся здесь людей. Каждый уголок этого огромного пространства был заполнен репортерами с камерами. Все глаза, человеческие и машинные, были устремлены на него.

Стражники в красной форме расчистили для него полукруг свободного пространства. Старый женомуж, облаченный в изысканные дильвермунские одеяния склонился перед ним; его/ее лицо изображало подобающее моменту чувство почтительной радости.

– Приветствуем вас, Номун, – сказал он/она звучным сильным голосом. – Дильвермун бесконечно рад вашему прибытию. Планета у ваших ног.

Толпа разразилась криками, и Номун улыбнулся.

После речей, после интервью, после триумфального шествия Номуна сквозь толпу, старый женомуж и его/ее охранники сопроводили Номуна до жилого сектора, и они направились вниз, в глубь Дильвермуна, на роскошно отделанной личной машине.

Женомуж плеснул светло-сиреневой жидкости в бокал из розового корунда и протянул его Номуну.

– Что это? – спросил Номун. У ликера был тяжелый сладковатый аромат; Номун подумал о запахе тропических цветов и гнили.

– Бренди «Маварк», Освободитель. Вы оценили иронию?

Номун поставил бокал на стол, так и не пригубив его:

– В какой-то степени.

– Это очень дорогой напиток, Освободитель, тем более ценный теперь, когда вы освободили рабов, которых раньше посылали в жаркие земли. Чтобы собирать плоды, из которых его приготовляют. – Женомуж отхлебнул из своего кубка; его/ее старческое лицо размякло от наслаждения. – Наш синдикат чрезвычайно вам благодарен. Мы контролируем триста мегалитров; у нас будет большая прибыль, пока бывшие рабы не возобновят сбор урожая.

– Они никогда этого не сделают. Люди слишком быстро умирают в жарких землях.

Женомуж рассмеялся, впрочем достаточно вежливо.

– Это первая крупная революция, совершенная вами, не так ли? Полагаю, идеализм необходим таким, как вы, делающим первые шаги в своем ремесле. Так же необходим, как знание оружия и тактики.

Снисходительность покрыла старого женомужа словно вторая кожа, но Номун лишь улыбнулся. Какое это имело значение? Он был Номуном. Вселенная принадлежала ему.

Женомуж улыбнулся в ответ.

– Вас это забавляет? Что ж, хорошо. Спуск вглубь Дильвермуна займет полчаса, так что устраивайтесь поудобнее. – Женомуж указал на глубокое мягкое кресло возле видеопанели, и Номун сел.

Женомуж устроился в кресле напротив Номуна, приветственно поднял свой бокал и снова выпил.

– Итак. Скажите, хорошо ли быть прославленным героем?

– Да. Конечно.

– Разумеется. Но ведь наверняка есть и недостатки?

Номун позволил соскользнуть своей улыбке.

– Ну, как-то не замечал. Просветите меня, пожалуйста.

– Это было бы самонадеянно. Как могу я, простой торговец, поучать великого освободителя? Да, Номун, вы станете великим. Я предсказывал это, а предвидение… часть моего ремесла. Я редко ошибаюсь. У вас есть все качества, необходимые для того, чтобы быть первым в своей профессии: ум, безжалостность, воля, смелость, безоглядная самоотдача.

Сердце Номуна заколотилось.

– Вижу, что я угодил вам, – сказал он/она. – Но учтите. Вместе с большой славой приходят большие перемены. Новый ряд проблем. Например, ваши клетки станут очень ценными для клонировщиков. Ребенок от вашей плоти будет стоить очень дорого на рынке любого мира, куда проникла ваша слава. По мере роста вашей славы будет расти и цена.

Номун, завороженный блеском его/ее проницательных глаз, не смог ответить. Свет в машине словно потускнел и голос женомужа понизился до вкрадчивого мурлыканья.

– Ирония – вот непреходящая жизненная константа, не так ли, Великий Номун? Вы сделали делом своей жизни освобождение рабов, но ваша комптентность в этом деле породит появление огромного количества новых рабов. И каждый из них будет вами.

Номун встал порывисто, подошел к ближайшему окну и уставился на стальную поверхность Дильвермуна.

– Я буду оберегать свою плоть. Того, что вы предрекаете, не будет.

Женомуж засмеялся.

– А вы не чувствовали прикосновений, когда двигались сквозь толпу? Покажите мне ваши руки, Великий Номун.

Номун поднял руки, взглянув на них. Они дрогнули, когда он их повернул. Крошечные красные царапины покрывали обе стороны.

КОГДА СИЯНИЕ ПОБЛЕКЛО, НОМУН обнаружил себя лежащим под массивным горизонтальным кристаллом, вжатым спиной во впадину, словно он прятался от какого-то врага, слишком ужасного, чтобы с ним сражаться. Он лежал с колотящимся сердцем и рассматривал свои руки в слабеющем голубом свете. Их покрывали шрамы, большие и маленькие. Тонкий белый ножевой порез пересекал тыльную сторону его левой руки, два пальца на левой руке и большой палец правой руки имели кольцевые шрамы – в местах отрощенных пальцев, взамен утерянных. Неоднозначно, подумал он. Моя профессия была, по-видимому, из числа весьма суровых.

Наконец, поднявшись на ноги, он двинулся дальше через джунгли. Пройдя метров тридцать, он наткнулся на Молодого Номуна, который стоял у колонны молочного кристалла, прижавшись лбом к прохладной поверхности. При приближении Номун произвел легкий шум, и Молодой Номун резко развернулся, распахнув широко глаза.

– Это я, – сказал Номун. – Ты сможешь идти?

– Да, – сказал Молодой Номун хриплым голосом. – Да, я смогу. Ты помнишь