вкус воспоминаний. Было лучше, когда я был пустым, подумал он. Чья-то рука схватила его за плечо и принудила остановиться. Номун отбросил руку, развернулся, оскалив зубы. Молодой Номун отшатнулся, прижав палец к губам.

– Тссс…

Молодой Номун присел на корточки, жестом пригласив Номуна последовать его примеру. Они двинулись вниз по склону, пока не увидели сквозь джунгли черное зеркало моря.

– Он хотел пройти слишком близко от пляжа, – произнес Молодой Номун.

На пляже Фальш Номун сражался со стаей хищников. Песок был живым от колеблющихся фигур; они кружились у ног Фальш Номуна как прибой, поднимаясь и опускаясь. С маниакальной энергией Фальш Номун размахивал длинным осколком кристалла, круша им тварей. Но их были сотни.

– Ты можешь остаться и посмотреть, – прошептал Молодой Номун. – Я намерен пробраться мимо, пока они заняты им.

Он уполз прочь.

Удары Фальш Номуна замедлились. Одно из существ вспороло живот Фальш Номуну, и клубок его внутренностей вывалился наружу, размотавшись и обвившись вокруг ног Фальш Номуна. Взмахнув руками для равновесия, Фальш Номун молча упал и был покрыт.

Номун на мгновение закрыл глаза. Затем он пополз. Оказавшись на вершине узла, он побежал так быстро, как только мог, временами больно ударяясь об низко свисавшие кристаллы.

Он добрался до пляжа, почти ослепнув от страха. Он упал на песок, хватая ртом воздух. Почему именно сейчас, недоумевающе подумал он. Почему мне потребовалось так много времени, чтобы испугаться?

Двое других уже были в палатке, как можно дальше друг от друга, с одинаковыми взглядами, полными настороженной ненависти. Ни один из них не произнес ни слова, когда вошел Номун, и его внезапно поразило сходство между Нефрит Номуном и Молодым Номуном.

День тянулся с восхитительной неторопливостью. Номун был измотан, но не чувствовал желания поспать. Остальные, по-видимому, тоже; они сидели, уставившись в пустоту. Ближе к вечеру Номун поел. Через некоторое время он вышел наружу, на дневной свет.

Мертвый Номун стоял неподвижно на краю джунглей. На его нагрудной пластине висели семь пластиковых пакетов. Голова Фальш Номуна, превратившаяся в лохмотья красного цвета, ничем не напоминала человеческую.

– Плохая ночь для охоты за головами, а? – поддавшись внезапному импульсу, обратился к меху Номун. Он не ожидал ответа и был поражен, когда мех-убийца отозвался.

– Да. Мой хозяин будет огорчен. Он предпочитает хранить трофеи в несколько ином виде.

Номун покачал головой.

– Что за цель преследует твой хозяин, мучая нас?

Мертвый Номун уставился на него.

– Цель?

Номун внезапно разъярился.

– Да, цель! Почему нас пленили, почему нас привезли сюда, почему ты гонишь нас все дальше по мнемобиоту? Почему ты убиваешь нас? Почему?

Мех-убийца сделал шаг вперед, затем еще один.

– У меня нет такой информации.

Его руки дернулись, так, словно он встревожился, и Номун отступил в палатку с колотящимся сердцем, гнев его тут же остыл и перешел в страх. Я не должен был задавать ему эти вопросы. Он мог бы ответить. Ему было непонятно, почему эта мысль так сильно напугала его.

Нефрит Номун, сидевший внутри, что-то пробормотал себе под нос и никак не отреагировал, но Молодой Номун с любопытством посмотрел на него.

– Мех дружелюбен?

Номун лег, ничего не ответив.

Наконец наступила ночь, и они шагнули в безмолвие пляжа. Лицо Нефрит Номуна больше не походило на человеческое; у него был вид загнанного в угол животного. Его взгляд непрерывно перескакивал с меха-убийцы на Номуна. Он двинулся бочком в сторону, к джунглям.

Мертвый Номун заговорил.

– Это последний узел. Выживших заберут завтра на рассвете с апексного пляжа.

Нефрит Номун остановился и прислушался, склонив голову набок.

– Выживших?

Омерзительная улыбка перекосила его лицо. Затем он бросился в джунгли легкими, быстрыми шагами.

Молодой Номун постоял мгновение, словно ожидая, что мех-убийца заговорит снова, после чего поплелся прочь. На кромке песка он остановился и оглянулся на Номуна. Номун подумал: Как это ужасно – смотреть в свое собственное лицо и видеть незнакомца.

ГУСТОЙ ТУМАН СКРЫЛ КРОВАВУЮ Луну. Номун двигался осторожно. Безумное, ликующее лицо Нефрит Номуна проплыло перед его мысленным взором. Свет в джунглях оставался холодным, а тени непроницаемыми. Время от времени Номун останавливался и прислушивался, но не слышал ничего, кроме прерывистого звука собственного, затрудненного дыхания и стука своего сердца.

Он миновал вершину узла без происшествий. Узел круто снижался к югу, так что Номун мог рассмотреть полог джунглей. Апексный пляж образовывал широкий полумесяц; в его объятиях плавали с полдюжины парусоходов со спущенными парусами, освещаемых только маленькими зелеными стояночными огнями. Джунгли источали бледно-голубой свет, почти до самой кромки песка. Там пульсировала узкая полоска горячего света. Последний барьер, подумал Номун. Свежее воспоминание?

Он осторожно пошел вниз по склону, но никто не напал на него. Он задумался, как там дела у Молодого Номуна. Неужели он уже стал жертвой коварства Нефрит Номуна? Номун ощутил острый укол сожаления… он вспомнил, как Молодой Номун спас его от Шрам Номуна. Сейчас казалось, что это было так давно.

Склон стал более пологим. Кристаллические ганглии здесь были мелкими и более хрупкими, и Номун предположил, что они еще будут расти. Розовые вспышки замелькали сквозь просветы в джунглях; Номун замедлился, и стал чаще останавливаться, чтобы прислушаться. Что-то напряглось у него внутри. Он потянулся всеми своими чувствами, обшаривая джунгли в поисках спрятанной там смерти. Ничего. Он двинулся дальше.

Он остановился на краю активной зоны. Прямо перед ним из блестящей поверхности торчали тонкие угловатые отростки. Они были неподвижны, но горячий свет, что пульсировал в них, придавал им коварный, предательский вид. Он вздохнул. Он в последний раз огляделся и прислушался. По-прежнему ничего.

Номун шагнул в зону, двигаясь с неторопливой осторожностью, как в замедленной съемке. Поверхность, как будто, слегка прогибалась под его ногами, заметно подрагивая при каждом аккуратном шаге.

Нефрит Номун и Молодой Номун появились на опушке джунглей. Молодой Номун отступал перед Нефрит Номуном, чье лицо было диким. Вспышки эмоций прокатывались по нему медленными волнами: ненависть, страх, гордость, ужас, триумф.

– Подожди, – сказал Номун, делая бесполезные протестующие жесты.

– Подожди, – сказал Молодой Номун, когда Нефрит Номун бросился на него.

Номун беспомощно смотрел, как эти двое упали среди розовых отростков, вцепившись друг в друга.

…И НОМУН ШЕЛ ПО МОСТИКУ, опоясывавшему главный трюм парусохода. Возраст и воспоминания давили на него так тяжело. Его прижимал этот груз, он почти шатался под ним.

У каждой из стазис-клеток он останавливался, чтобы посмотреть себе в лицо.

–