— Эй, Прохорович! Не балуй огнеметом!

— Что у вас там, черти, происходит?! — вскричал капрал, тревожась за судьбу солдат.

— Да, салага в темноте, на себя топор уронил. Всё в порядке. Отрубил три пальца. Будет жить.

В проеме показался бледный Сережка, в ладони он протягивал окровавленные комки плоти. Губы паренька дрожали.

— Спрячь. Потом пришьют, — посоветовал капрал, шарахаясь назад и прижимаясь баллонами к черной стене.

— Мне не надо, — прошептал рядовой.

— Не надо? — нахмурился старик. Он искренне не понимал, как можно отказываться от пальцев. Пришьют же. Главное успеть донести. Его взгляд искал поддержку у нас, но все завороженно смотрели в раскрытую ладонь рядового пехотинца. Факел у Ильи нещадно закоптил, затрещал и пламя заволновалось, готовое потухнуть.

— Больше не надо.

— Вот ведь заладил! Почему?!

— Потому что это не мои пальцы!

Мы с Прохоровичем посмотрели на Илью одновременно. Здоровяк отмер, задышал и пожал плечом: с кем не бывает, попутал самую малость.

— Дайте теперь я посмотрю, — потребовал капрал, шагая вперед. — Пальцы спрячь! Найдем хозяина — отдадим.

Внутри рубка выглядела еще хуже, чем снаружи. Ни одного целого предмета. Всё разбито. Уничтожено в труху. Пострадала не только техника, но и мебель.

— Тут или граната какая разорвалась или жгли из трех огнеметов, — сделал вывод Илья, подсказывая капралу основную правильную мысль. Старик не поверил. Повернулся на голос, грозно зыркая из-под мохнатых бровей, и спрашивая:

— Какая граната?

— Зажигательная? — наивно предположил Илья, голос его дал «петуха».

— Где ты такие гранаты видел? — Прохорович поднимал ботинок, угодив в большую лужу крови.

— Может морская? — спросил Ильюха уже обращаясь ко мне. Я отрицательно покачал головой. Какая граната? Тут похоже зажигательный снаряд разорвался. От пилотов три пальца осталось. Я зажмурился непроизвольно. Подумать только. С семи человек три пальца. Да, это уже не война. Это истребление звездной пехоты. Со всеми последствиями и привлечением главных сил. Однако капрал не сдавался и что-то продолжал искать в мусоре.

— Есть! — через некоторое время нашел. В голосе его не было радости. Он же искал? Вот и нашел. Армейская логика сработала и привела к успеху. В руках старик держал обугленный пенал. Открыл. И из-под черной трухи извлек новенькие часы. Я такие носил, когда по короблю бегал. Шагомер называются. Это, конечно, аварийный передатчик был и только внешне на фитнес-браслет походил.

— Работает. Вот техника у титанов! Верхние сгорели, а нижний, как со склада! Работает! Учитесь, черти! Ага. Запустил. Теперь нас точно найдут. Жаль только одни. Придется держаться вместе и никому, — ветеран посмотрел на Сережку и почему-то на меня, — не потеряться. Пошли. Говорил же: ничего здесь нет.

— Опять в дождь что ли? — уныло протянул Илья. Сережка пальцем стал чертить в саже на стене кривую линию, глядя на меня невинными глазами. Я тяжело сглотнул, поперхнувшись спертым воздухом и вязкой слюной.

— А, ты хочешь остаться в могиле? — зловеще протянул капрал и первым пошел к выходу.

4.1

В могиле никто не захотел задерживаться. Меня даже пару раз толкнули, когда выходили. Так и не понял кто. На свежем воздухе взял себя в руке и решил поиграть в лейтенанта: отдал приказ, что будем ночевать рядом с рубкой. Не покидала меня мысль о других уцелевших. Не верил я до конца, что остались мы одни. Да, и если прилетят поисковики, то с головы транспортника начнут искать уцелевших.

Такая же мысль пришла в голову капрала, но сразу старик не сдался, решив по вредничать. Он явно не возразил, но всем своим видом показал, как ему дороги моряки, особенно третьи лейтенанты.

Мысль никуда не идти на ночь, очень понравилась рядовым. У меня даже очки авторитета появились и через полчаса мы сидели под навесом и ели, изловленную Илью шиши. Не удивлюсь, если ту самую, что минут пятнадцать назад хотела откусить мне ногу. Парень мастерски умел охотиться на падальщиков — сказывались года службы, проведенные на колониальной планете и еще лучше умел готовить тварей на углях. Сносно получилось. Главное, чтоб на аромат никто из хищников не пришел. Я подозрительно вглядывался в зловещую темноту и передергивался иногда от резкого шелеста листьев. Тогда капрал хмыкал и любовно поглаживал ствол огнемета.

Еда сближает. Под конец Сережка мне подмигивал, пытался напеть мне детскую песенку про северный флот, который не подведет. И даже наряд в не очереди и первая смена ночной вахты, никак не испортили настроение новобранца. Капрал надулся, когда его страшные приказы про игнорировались. Илья похлопал успокаивающе его по плечу и решил отойти за деревья. Ел он в последнее время больше других, но не всё подряд, как его молодой товарищ.

— Пацаны! Смотрите! — закричал Илья из темноты через некоторое время. Я вздрогнул от неожиданности, а салага на всякий случай вжал голову в плечи, обрывая свои бессмысленные бормотания. Старик сразу нашел, что ответить:

— Слышь! «Пацан»! Я, между прочим, капрал. А Виктор у нас — лейтенант. Хоть и морской.

— И что? — невозмутимо отозвался неунывающий здоровяк. Факел, где он стоял, подрагивал небольшим пятном, практически ничего не освещая. — Он, что? Не человек что ли?

— Морячок, — блаженно протянул Сережка. Пламя костра осветило его счастливое лицо. Я покосился на лопоухие уши и незлобно выругался в полголоса:

— Да идите вы, заморыши.

— Что там у тебя? — грозно рявкнул капрал, косясь в мою сторону — услышал.

— Идите скорее сюда и сами увидите! У меня нет слов для описания! Нисколько не пожалеете!

— Смотри, как бы самому потом жалеть не пришлось, — проворчал старик.

Не хотелось, конечно, никуда идти. Пригрелся. У меня всё ломило: каждая мышца, суставы и сухожилие. Я сам сломался. Развалился на сотню частей. В жизни не поднимусь. Капрал сразу понял мое состояние и захотел вернуть потерянный авторитет себе. Поднялись мы одновременно. Слишком резко. У меня хрустнуло колено, а старика повело вправо. Чуть не упал! Тоже устал. Капрал незлобно ругнулся в полголоса: