злых тварей. Солдат, стоящий рядом с ним, устал смотреть на геноцид, выстрелил из плазменной винтовки и положил конец бойне. Синяя вспышка разметала животных, поваленные деревья, разбитое оборудование, останки товарищей почти до самого отсека, прочертив широкую черную полосу. Старый вояка, под гробовое молчание, перекрыл красный вентиль огнемета и осуждающе посмотрел на подчинённого. Остро запахло разряженным озоном.

— Что? — спросил тот нерешительно, опуская винтовку дулом к низу. На всякий случай. Соблюдая все правила, как на учениях на полигоне.

— Что, сделал-то? — Суровый дядька злился теперь на другого. Седые обвислые усы его мелко подрагивали, выражая полное негодование хозяина.

— Да зачем мучиться! — быстро возразил рядовой. — Раз и готово!

— И сколько у нас зарядов осталось? — грозно спросил капрал.

— Нисколько. — Солдат радостно улыбнулся, подмигивая мне. Тоже мне заговорщик, друга нашел. Хотя, что скрывать — радостно и мне стало. С трудом подавил в себе ответную улыбку. Жизнерадостный здоровяк мне понравился. Такому, что дождь в джунглях, что теплый душ перед сном — всё едино.

— И у меня половина от половины! — старик грозно посмотрел на меня, а я стушевался еще больше и оперся об палку, тупя глаза. — Ты, что не мог полежать? Я же сказал, что вернусь! Пехота своих не бросает!

— Я — моряк, — тихо напомнил я, переминаясь с ноги на ногу — тяжело стоять. Силы быстро уходили, смываясь непрекращающимся дождем. Капрал запыхтел, краснея:

— Ну, ты… — слова у него подходящего не было, не сразу нашел, — лейтенант! Хоть бы не портил момент!

Я не успел ответить. В разговор влез задумчивый новобранец. Кадык на его шеи смешно дернулся. Цыпленок, да и только. Доходяга. Даже синий такой же.

— А их есть можно?

Капрал поперхнулся. Задумчиво сдвинул пилотку на макушку дулом огнеметом и на всякий случай переспросил:

— Это падальщиков то?

— Ага.

— Протеин! — обрадованно засопел здоровяк и потянулся вперед, желая сделать первый шаг к обгоревшим тварям.

— Стоять! — оборвал его капрал. — Они товарищей наших жрали!

— А, теперь мы их!

— Так можно или нельзя? — спросил с большой надеждой новобранец у меня и посмотрел печальными глазами. Я вздохнул. Странная троица. Взять того же капрала: мундира нет, тельник разорван, весь в саже, синяках и царапинах. За то в пилотке. Самоуверенная харизма так и прет. И дело тут не в огнемете. Не в седых бакенбардах. Что? Транспортник разбился, и ты непонятно где в джунглях? Ерунда. Сейчас все решится. Это же армия! Здоровяк с плазменной винтовкой ему подстать. Знай улыбается, скаля огромные белые зубы. Для полного счастья ему как раз поесть не мешает. Появились из ниоткуда. Устроили истребление фауны. Что теперь местные жители скажут? Конечно, солдатам чихать до дипломатии.

Я с надеждой посмотрел на новобранца.

Пожалуй, самое слабое звено. Поможет разобраться в происходящем. С него и начну.

— Кто офицер?! — привычно рявкнул я. Мальчишка смешался и вжал голову в плечи. Только сейчас я заметил у него в руках нелепый топор. Не аварийный, привычно оранжевого цвета, а какой-то аборигенский: с вытравленным по железу знаками, с перьями на топорище и цветными веревочками. Весьма странное оружие. Особенно в руках космического рейнджера.

— Я спрашиваю: кто офицер?

— Вы, — неуверенно ответил новобранец. Лицо его исказилось, и он неожиданно заплакал, выронив топор в грязь

2.2

Я растерялся. Капрал осуждающе покачал головой и чуть приобнял пацана, говоря мне:

— Что ты от него хочешь?

Такого хамства я снести не мог. Поэтому, решив, проигнорировать старика, обратился к здоровяку:

— Офицеры есть?

— Ага, — радостно улыбнулся рядовой. Я облегченно перевел дыхание, машинально приглаживая хохолок справа у затылка — всегда торчит, как не стригись. Проверил, застегнута ли пуговица в воротнике. Посчитал, что привел себя в полный порядок: грязь все равно не счистить. Теперь готов ко встрече полностью. Наконец-то все решится. Выходит, ошибся и не с того начал. Мог бы время сэкономить. Хорошо, когда ситуация под контролем и старшие офицеры уже решает сложные вопросы.

— Где? — спросил я, сердито хмуря брови, а сам попытался вглядеться в мокрые деревья и найти среди стволов штаб. Чутье подсказывало: парни с лампасами рядом. Не удивлюсь, если парочка наблюдает за нами в бинокль и тихо давится в смешках.

— Здесь. — Здоровяк улыбался во все тридцать два зуба. Я с непониманием смотрел на него. — Да, ты у нас и офицер.

Я долго справлялся с заминкой. Солдат похлопал меня по плечу и сделал шаг вперед, глядя на побоище. Покряхтел то ли восхищенно, то ли недоуменно. Поприседал, разводя руками, создавая ракурс объема, спросил не выдержав:

— А ты зачем на себя атаку шиши спровоцировал?

— Кого? — не понял я, не сразу приходя в себя — мир рушился — нет штаба — нет старших — из офицеров только я.

— Шиши, — здоровяк повернулся ко мне и снова расплылся в улыбке, — стаей они кого хочешь загрызть могут. Мы на базе от них только огнеметами и спасаемся, когда они помойки оккупируют. Не пойму: ты же один был против стаи? Зачем так рисковать? Или повод серьезный?

Капрал кашлянул и принялся сбивать с уха засохшую глину. Видно, мои действия проняли и старика, но в беседу он предпочел не вклиниваться.

Я замялся, подыскивая веский и серьезный повод:

— Да тесак хотел у своего сержанта снять и с груди наклейку с именем отодрать. — Мой ответ никого не вдохновил. Ветеран равнодушно смотрел на меня и тер очищенное от грязи место. — Для отчетности. — Подумав добавил я, сжимаясь под пытливым взглядом старика и чувствуя неловкость.

— Ага. — Солдат кивнул. Такой вариант его устраивал. Отчетность в армии святое. Он отошел от нас метров на семь и вернулся довольным. Протянул мне тесак в чехле.

— Рукоять немного оплавилась, — опечалился он, — и с наклейкой беда. Обгорела сильно.

Я принял предметы. Прочитал на клочке материи начальные буквы имени Дж… И прислушался к себе.

Ничего. Молчание. Вздохнул.

— Вот что… морячок, — начал бывалый капрал, который устал от нашей бесполезности, — давай без амбиций.