Шрифт:
Закладка:
— Пошли, — сказал капрал, показывая направление, — а то не дойдем никогда.
Со мной поравнялся новобранец. Некоторое время он шмыгал носом. Стряхивал капли с лысой головы. Чесался. Поправлял на поясе обугленные две тушки шиши. Кряхтел и противно сопел. Таращился безумными глазами по сторонам. Пытался мне под ноги встать. Мешал, как мог. Я не выдержал такого напора и спросил:
— Чего тебе? — и громко икнул.
— А ты точно, лейтенант? — сразу оживился паренек, переставая кряхтеть.
— Точно. Морской, правда.
— Да мокрый он, а не морской, — подал голос здоровяк. — Мокрый, как ты.
Капрал обернулся на шум и покрутил головой. Ему наши заботы казались озорством. Ему вперед смотреть надо было, чтобы вовремя поджарить незваного гостя или охотника.
— Хорошо, — протянул салага и улыбнулся как-то виновато и облегченно. А я подумал, хорошо, когда в твоей жизни есть лейтенант, всегда решение за тебя примет, подскажет или научит новому. В подтверждении моей догадки, рядовой сунул мне кулак под нос, так, что пришлось отшатнуться, и раскрыл ладонь. Там, в круге покрасневшей кожи, лежала свернувшись калачиком мохнатая оранжевая гусеница. Очень омерзительная. Я брезгливо поморщился.
— Её есть живьем можно? Или ждать, когда сдохнет?
— Я не знаю!
— Но ты же, лейтенант! — озлобился сразу солдат. Старик обернулся.
— Выбрось! — поспешно сказал он. — Она же ядовитая.
— Выбрось, — посоветовал и я. Паренек шумно вздохнул — авторитета у меня явно поубавилось.
— То-то она мне так кожу жжёт. — Гусеница полетела в траву. — Можно было и сразу сказать, теперь из-за вас рука болеть будет.
3.1
Я, когда обломок крыла увидел, подумал, что мы кругами ходим. Но место точно другое было. Камней больше, трупов не видно. Хлама кругом меньше. Да и крыло, почти лежало на земле. Старик пнул обломок ногой и скомандовал:
— Привал. Навалились на крыло дружно, поставим на камень. Сделаем крышу.
Капрал дело говорил.
И про привал. И про крышу. Устали очень.
Я громко икнул и всем телом навалился на деревце-палку, переводя дыхание, а рядовые, чувствуя отдых и скорую трапезу у веселого костра, дружно навалились на обломок крыла. И как только стали двигать из-под жести спиралью раскрутилась огромная пятнистая змея. Пригрелась, видно, наевшись халявной мертвечины. А тут мы. Атаковать она решила салагу, видно приняв его синюшный вид за особый вид цыплятины. Парень, ничего не подозревая, порыкивал от усилия, улыбался несмешным шуточкам здоровяка-дембеля и точно бы получил своё, не шагни я вперед и не взмахивая привычно тесаком. Раз, и нет у змеи головы. Два, и шагнул обратно, с интересом рассматривая водолазный нож. Острый, оказывается.
Крыло выпало из рук солдат, накрывая бешено бьющиеся в агонии кольца огромной змеи.
— Меняю на винтовку! — сразу восхищенно предложил здоровяк, от возбуждения потирая руки, — как ты ее! Одним ударом и отсек голову! Патроны потом найдешь! Бери! Хорошая винтовка. Новая!
— Не нужна мне винтовка! — пробормотал я, перестав икать. Покосился на отрубленную плоскую голову. Пятнистая жёлто-зелёная гадина продолжала энергично грызть челюстями невидимого противника. — Зачем мне винтовка? У меня нож.
— Хороший, — с сожалением сказал рядовой. — Тоже такой хочу. Мне на дембель надо. На пояс бы прицепил для форса. Потом маме подарил бы, пускай картошку чистит.
— Захотел, чтоб она без пальцев осталась? Ты точно моряк? — на всякий случай уточнил капрал, сплевывая в дождь на змею. Попал точно в немигающий глаз рептилии. — Ловко ножом орудуешь. Как спецназовец. Где тренировали? Какой лагерь? Может знаю кого из инструкторов. — Он от важности упивался. Словно голову змее сам отсек.
— А ее есть можно? — спросил новобранец, кивая на змею. В животах у всех тревожно заурчало. Здоровяк осторожно приподнял свой край крыла, поглядел на кольца и радостно сказал:
— Ее есть нужно!
— Не благодарите, — сказал я, махая головой, стряхивая капли дождя, и вытираясь рукой. Дрожать начал. Видно адреналин стал отпускать.
Трое пехотинцев не понимающе посмотрели на меня. Потом капрал хмыкнул и отвернулся, поддевая ногой палку, типа начал хворост собирать. Я кивнул — еще помучаемся костер разводить из мокрых палок. Новобранец вдруг понял и, раскрыв объятия, начал шагать ко мне, приговаривая:
— Морячок! — на лице застыла гримаса радости. Страшнее я ничего не видел. Поспешно наклонил в его сторону деревце, отгораживаясь, и перекрывая путь к себе.
— Достаточно спасибо сказать. Не надо объятий.
— Спасибо! — подал голос здоровяк. — За ужин, спасибо. Тебе лучший кусок будет.
— Спасибо, морячок, — новобранец выглядывал из-за веток моего деревца и лицо его светилось от счастья. Близко стоит. Опасно. Я даже оробел немного, глядя на топор в чужих руках. — Слышал? Тебе лучший кусок будет.
Я кивнул, отворачиваясь. Палка в руках подрагивала. Рядовой отступил. Я облегченно вздохнул.
Скорей бы за нами спасатели прилетели. Тут я поддерживал высказанную в слух мысль дембеля.
Что-то мне на душе очень беспокойно.
После ужина тревога ушла. Разморило. Идти никуда не хотелось. И видно не мне одному. Под крылом было удобно, почти как у тещи на веранде. Не с кончаемый дождь барабанил по жести. Пламя в костре мирно волновалось, убаюкивая. Курорт. Жаль змея быстро кончилась. Рядовые запекали шиши. Я полулежал, прижимаясь спиной к камню. Капрал подкидывал мелкие сучья в пламя, больше забавляясь.
— Меня, кстати, Илья зовут, — добродушно улыбаясь, неожиданно сказал неунывающий здоровяк.
— Рядовой! А тебя кто-то спрашивал? — нахмурился ветеран и ветка в его руках угрожающе хрустнула.
— Нет. Вот я и представился!
— Представился он, — заворчал старик, веткой шевеля угли в костре, и неожиданно заявил. — Капрал Гнедович.
— А по имени? — Илья улыбался. Капрал привычно нахмурился, свел кустистые брови, сердито стрельнул глазами:
— По отчеству что ли?
— Ну да. По отчеству. Раз имени нет. — Здоровяк махнул палкой с насаженным куском шиши.
— Прохорович.
