Церковная организация Дании, несмотря на эти усобицы, развивалась вполне стабильно. Девять датских епископатов добились независимости от гамбургской церкви в 1104 г., когда было основано архиепископство в Лунде; ему же подчинялись и четыре епископата Норвегии (История Норвегии, 1980: 143).

Норвежский конунг Сигурд Магнуссон (1103–1130), правнук Харальда Хардрады (и зять Мстислава Владимировича Мономаха, последнего единовластного великого князя Киевской Руси), получил прозвище, не совсем точно переводимое на русский язык как Крестоносец: Jórsalafarir, дословно Странник Иерусалимский. В 1108–1110 гг., в возрасте двадцати лет, он совершил «военное паломничество» в Иерусалим, внушительную демонстрацию боевого потенциала северных викингов, полностью поставленного на службу королевской власти и христианской церкви. Флот из шестидесяти кораблей прошел вдоль всех побережий Европы в Палестину: «не было более славного похода из Норвегии, чем этот» (Сага о сыновьях Магнуса Голоногого, XIII). Вместе с войском короля Иерусалимского Балдуина Сигурд Крестоносец взял Сайду, а затем посетил Константинополь. С частицей Святого Креста Господня и с согласием Балдуина и константинопольского патриарха на учреждение в Норвегии архиепископата Сигурд вернулся на родину.

В Конунгахелле он выстроил новые укрепления и церковь, где хранилась привезенная из Иерусалима реликвия (обещанная первоначально церкви Св. Олава в Нидаросе). Десятина церковная, однако, норвежским конунгом была введена. Завершение «церковной реформы» Сигурда Крестоносца взяли на себя «сыновья Харальда Гилли», конунги Эйнстейн, Сигурд и Инги. В 1152/53 г. кардинал Николай (в 1154–1159 гг. папа Адриан IV) посетил Норвегию и посвятил Йона, сына Биргера, в архиепископы Тронхейма и «постановил, что престол архиепископа должен быть в Нидаросе в церкви Христа, где покоится конунг Олав Святой» (Сага о сыновьях Харальда Гилли, 23).

Современником этих событий был шведский конунг Эрик IX, видимо, также получивший благословение Рима на «Первый крестовый поход» шведов в Финляндию. В 1155 г. шведское войско с королем и епископом Генрихом высадилось в устье Ауры и основало замок Або. Через год, однако, епископ был убит (вероятно, в сражении с финским ополчением) и в дальнейшем канонизирован как христианский патрон Финляндии (Эря-Эско, 1986: 172–173). Король Эрик, основавший Уппсалу на современном месте города (видимо, в связи с изменением течения р. Фюрис), в 1160 г. также был убит восставшими подданными в сражении на берегу, недалеко от новой королевской резиденции и Уппсальского собора; он, как и Генрих Святой, был канонизирован, таким образом каждая из Скандинавских стран получила своего Святого короля: Олав Святой в Норвегии († 1030), Кнуд Святой в Дании († 1060), Эрик Святой в Швеции († 1160). Преемник Эрика на шведском престоле, Карл Сверкерсон, добился учреждения самостоятельного архиепископата в Уппсале в 1164 г., и таким образом завершилось становление христианско-феодальной государственности в Скандинавии, с самостоятельной в каждой из стран церковной организацией – архиепископом Дании в Лунде, Норвегии – в Нидаросе, Швеции – в Уппсале, и Святым королем на небесах.

Христианизация Северных стран, растянувшаяся в общей сложности на сто лет, подвела фундаментальный итог процессу образования государства, развернувшегося в Скандинавии эпохи викингов. На протяжении XI в. проходило формирование новой общественной структуры, в рамках которой военно-территориальная организация бондов была подчинена военно-феодальной организации королевской власти, а для дружин викингов как особой формы социального движения в конце концов не осталось места. В итоге этого диалектического процесса была решена главная задача общественного развития: как писал о специфике становления классового общества в Скандинавии Фридрих Энгельс, здесь «родовая организация переходила в территориальную и оказалась поэтому в состоянии приспособиться к государству» (Энгельс, 1961б: 150). Страны Северной Европы стали классическим примером того, как «органы родового строя постепенно отрываются от своих корней в народе, в роде, во фратрии, в племени, а весь родовой строй превращается в свою противоположность: из организации племен для свободного регулирования своих собственных дел он превращается в организацию для грабежа и угнетения соседей, а соответственно этому его органы из орудий народной воли превращаются в самостоятельные органы господства и угнетения, направленные против собственного народа» (Энгельс, 1961б: 164–165).

Этот процесс в северных странах начался в виде «Державы Инглингов» в середине I тыс. Вендельский период, еще пронизанный родовыми отношениями, сменяется эпохой викингов, когда инициатором общественного развития становится «организация для грабежа соседей». Стимулированные ее деятельностью процессы ведут к кристаллизации нового господствующего класса, вступающего в противоречие с «самодействующей вооруженной организацией населения», народным ополчением бондов. К концу эпохи викингов королевская власть, опираясь на систему военного вассалитета, контролирует территориальную организацию бондов с ее вооруженной силой, выступая как стоящее над этой организацией государство. «Эта особая публичная власть необходима потому, что самодействующая вооруженная организация населения сделалась невозможной со времени раскола общества на классы… Она состоит не только из вооруженных людей, но и из вещественных придатков, тюрем и принудительных учреждений всякого рода, которые были не известны родовому устройству общества» (Энгельс, 1961б: 170–171). Вооруженные люди, объединенные иерархической организацией, королевские крепости с сосредоточенными в них гарнизонами и другие «вещественные признаки» государства, особой публичной власти, появляются уже в Х в. Следовательно, именно в течение эпохи викингов в Скандинавских странах начинается, разворачивается и – в основных своих чертах – завершается процесс образования классового общества и государства.

Принципы историко-материалистической, «марксистско-ленинской методологии», примененные к исследованию скандинавского историко-археологического материала, вполне эффективно позволяют обосновать и раскрыть социально-историческое содержание эпохи викингов в Северной Европе как периода становления классового, раннефеодального строя. Перестройка социальных отношений, завершившаяся созданием государственности, требует, однако, системного изучения взаимосвязанных и автономных процессов перераспределения, не только экономического, но и культурного потенциала общества, его материальных и духовных ценностей. Именно в этой сфере историко-археологическое изучение эпохи викингов Скандобалтики раскрывает новые, не изученные до последних десятилетий в полном объеме, стороны исторического процесса в Северной Европе.

5. Северная торговля. Вики

5.1. Структура северной торговли и раннегородских центров

Образ викинга, жестокого и отважного морского разбойника, грабителя и убийцы, надолго заслонил в глазах европейцев (не только средневековых хронистов, но и историков Нового времени) другие грани эпохи. Лишь в XX в., и особенно в последние десятилетия его, в научной литературе стала осознаваться парадоксальная на первый взгляд ситуация: эпоха бури и натиска, военных опустошений и грабежей была одновременно эпохой активного экономического строительства, создания прочной системы трансконтинентальных коммуникаций и центров, расцвета международной, устойчивой и многосторонней «северной торговли» (Jankuhn, 1963: 17–46, 161–242; 1974: 310–312; Herrmann, 1975: 142; Кирпичников и др., 1978: 81–82).

Города, пути, транспортные средства для этой торговли были те же, что и для военных походов викингов. Оба вида деятельности разворачивались на одной и той же арене. Основные же предпосылки для северной торговли сложились задолго до эпохи викингов, и вне Скандинавии.

В течение всего VII в.